Юбилеи 2024 года

130 лет
Освящение храма на русском подворье в Яффо 


Храм св. апостола Петра и праведной Тавифы на русском участке в Яффо. П.В. Платонов

130 лет
Кончина архимандрита Антонина (Капустина)

Архимандрит Антонин (Капустин) - начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме


Антонин Капустин — основатель «Русской Палестины». А. Михайлова


155 лет
Освящение храма св.мц. царицы Александры в Иерусалиме


История здания Русской Духовной Миссии в Иерусалиме с домовым храмом св. мученицы Александры. П. В. Платонов

 

190 лет

Юбилей Василия Хитрово - инициатора создания ИППО

Памяти старого паломника почетного члена и секретаря Императорского Православного Палестинского Общества Василия Николаевича Хитрово + 5 мая 1903 г. И. К. Лабутин

Памяти основателя Палестинского общества. Некрополь Никольского кладбища Александро-Невской лавры. Л. И. Соколова

В. Н. Хитрово — основатель Императорского Православного Палестинского Общества. Н. Н. Лисовой


95 лет
Кончина почетного члена ИППО Алексея Дмитриевского

Алексей Афанасьевич Дмитриевский. Н. Н. Лисовой

135 лет
Кончина благотворителя Святой Земли Александра Казанцева 

Соликамский член Императорского Православного Палестинского Общества Александр Рязанцев и русский благовестник на Елеоне. Л.Н. Блинова

 

Информационные партнеры

Россия в красках: история, православие и русская эмиграция

 

Православный поклонник на Святой Земле. Святая Земля и паломничество: история и современность
Россия и Христианский Восток: история, наука, культура




Неделя в Палестине

Из путевых воспоминаний*

В. Н. Хитрово

V

 
Страницы  < Начало >   < 1 >   < 2 >   < 3 >   < 4 >   < 5 >   < 6 > 
 
Выйдя из ворот русских построек, мы обогнули северо-западный угол стены Иерусалима и прямо полем направились к находящейся вне стен, против восточного угла их, так называемой гробнице Царей. Если я употребил слово полем, то это только применяя к русским понятиям. Земли, по нашим понятиям, мне в Иерусалиме не удалось находить. Камень от природных скал, камень от развалин – вот все, что составляет почву вокруг Иерусалима. Более серьезно-безотрадный ландшафт едва ли существует где-либо на свете. Окруженный этими остатками отживших поколений и пережитых веков, взор невольно ищет исхода и с особенной надеждой останавливается на блестящем в лучах солнца кресте купола храма Воскресения.
 
Все поле, которое мы проходили, было когда-то застроено, теперь постройки так сгладились, что и признаков их по лицу земли не осталось; но стоит только, я не говорю уже порыться, а просто внимательно всмотреться в камни, по которым вы вступаете, чтобы убедиться, что на большей части из них видна рука человеческая. Против Дамасских ворот мы нагнулись к земле, и не прошло минуты, как у каждого из нас очутилось по два или три кусочка мозаики, вероятно от храма, существовавшего здесь во имя Первомученика Стефана и выстроенного, по преданию, на месте его мученической кончины. Пройдя еще с версту мы стояли перед гробницей Царей. В действительности это одна из тех многочисленных гробовых пещер, которыми изрыта вся земля, все горы вокруг Иерусалима. Более изящная отделка наружных украшений, более тщательная отделка внутренности пещеры, заставляют предполагать, что она была усыпальницей знатного и богатого рода. Но какого? Ни одной надписи, ни одной путеводительной нити не было открыто. Известна она была уже давно, уже давно святотатственная рука, ища похороненных сокровищ, не пощадила саркофагов, в которых лежали неизвестные покойники, но имя их так и осталось тайной для потомства. Иосиф Флавий где-то в этой местности помещает гробницу Елены Царицы Адиабенской, в I-м столетии по Р.Х. перешедшей со своим семейством в иудейство и кормившей во время голода иерусалимское население. Лет тридцать тому назад де-Соси, один из тех многих ученых, которых французское правительство второй империи посылало на Восток, чтобы поддержать влияние и значении французского имени, открыл в этой гробнице новую усыпальницу и в ней саркофаг с именем Сарры. Раздавая деньги направо и налево, едва ли не сделав из этого саркофага дипломатического вопроса, Соси отвез его в Луврский музей. Случайное совпадение числа погребальных лож в этой гробнице с числом иудейских царей заставило его построить целую теорию, по которой именно здесь следует искать усыпальницу царей иудейских, которую будто бы отыскал представитель великой нации. Цель была достигнута. Выиграла ли от того наука – другой вопрос. Для меня, все-таки, остается неизвестным владелец гробницы и если уже необходимо дать ей имя, то я склоняюсь к тому, чтобы назвать ее гробницей Елены.
 
Чтобы добраться до гробовых пещер, прежде всего спускаешься  как бы в открытый двор, стены которого высечены в окружающей скале; налево, во всю почти длину стены, идет карниз с чисто иудейскими украшениями – виноградными лозами, обрамляющие вероятно главный вход прежнего времени, теперь спускаешься  в гробницу из пролома, сделанного налево от главного входа. Три или четыре высеченные в скале комнаты с каменными ложами, на которых клали покойников, вот все что осталось от этой гробницы или вернее, что известно от нее. Вероятно, что этим не оканчиваются эти катакомбы, что и направо от главного входа, существуют такие же, как ныне посещаемые, и меня в этом мнении особенно подтверждает то обстоятельство, что по выходе, мы на верху стены, противоположной главному входу имели довольно таки глубокую яму, чересчур узкую, чтобы в нее спуститься, но в которую брошенный камень определяет довольно значительную глубину.
 
Выйдя наверх, мы прежней дорогой мимо русских построек направились к Крестному монастырю, лежащему верстах в двух на запад от Иерусалима. Выстроенный некогда царями грузинскими, он в настоящее время составляет собственность греков, поделивших вместе с армянами, богатое наследство грузин. Долго оставался он в запустении, пока бывший патриарх Кирилл не устроил в нем высшее духовное училище Иерусалимского Патриархата. В весьма живописном ущелье подымаются его высокие стены, без малейшего отверстия в них, во избежание нападения от бедуинов. Низенькая, узкая, обитая железом дверь, служит единственным входом в монастырь. Время было вакационное и поэтому мы встретили в нем только двух или трех монахов, которые повели нас в церковь. Ряд портретов грузинских царей, нарисованных на стенах, существуют еще доселе, великолепный мозаичный пол свидетельствует о прежнем великолепии храма. За престолом в особой нише, обложенной серебром и перед которой горит лампада, указывают место, где, по преданию, росло дерево, из которого сделан был крест, на котором распят был Спаситель и от которого носит название сам монастырь. Приложившись к этому месту, а равно и другим святыням, вынесенным священником на блюде в середину церкви, мы отправились осматривать само училище. Оно при поверхностном осмотре, который мне удалось сделать, произвело на меня не особо приятное впечатление. Везде замечалась какая-то бедность и отсутствие даже первоначальных учебных пособий. Висевшие на стене географические карты хуже даже употреблялись у нас в сельских школах. Еще раз прибавлю, что мы были во время вакаций и самого руководителя делом, настоятеля монастыря, о котором говорили как о весьма ученом и способном человеке, не было. Но зато, как красив сам монастырь; рядом террасы, по которым вьется виноград, подымаетесь вы до верха стен, откуда открывается вид на все ущелье с масличными рощами, единственными виденными мной в окрестностях Иерусалима.
 
Деятельность на Востоке, как я уже отмечал, обуславливается солнцем. Оно уже близится к закату, а нам предстоял еще получасовой возвратный путь, поэтому полюбовавшись видом, посидев в комнате отсутствующего настоятеля, распростившись с водившими нас монахами, мы оставили монастырь и прежней дорогой, пройдя старинное кладбище, лежащее почти под стенами русских построек, вернулись домой, от души поблагодаривши почтенного о.Архимандрита за приятно проведенные часы.
 
Наскоро пообедав, мы еще успели зайти поболтать с добрейшей Е.Н.Грановской и ее мужем и затем отправились на вечер к нашему консулу, у которого за чашкой чая мы проговорили далеко за полночь, забыв, что мы  на Востоке и в Иерусалиме.  
 
Русские дипломатические агенты, как я уже замечал выше, становятся любезней по мере удаления их местопребывания от Петербурга; а так как Иерусалим от Петербурга довольно далек, то и консул наш был крайне любезен и радушен, но Иерусалим не может сравниться с другими городами. Этот город или духовный или исторический, в нем живешь или религией или наукой, жить иначе в нем невозможно, и вот отчего от представителя нашего там, требуется большего, чем одной любезности. Когда полный воспоминаниями всего испытанного и виденного в течении дня, слышишь рассказы о бале у нашего консула, о бале в Иерусалиме, - это невольно режет вам ухо, как самый крупный диссонанс. Не могу не согласится, что вследствие особенностей Иерусалима, представительство в нем вообще, а России в особенности, далеко не легкая вещь. Торговых интересов мы в нем не имеем; политических, как-будто не преследуем; значит вся деятельность наших представителей в Святом граде ограничивается духовными интересами тех тысяч поклонников, которые из года в год приходят из России поклониться Святым местам. Но эти интересы до последнего времени находились в руках единоверного нам греческого духовенства. Смотреть доброжелательно на наше вмешательство оно не может, так как это вмешательство выразилось в том, что мы отняли от них ежегодный доход в двадцать или тридцать тысяч рублей.
 
Увеличение католической пропаганды в сороковых годах, заставило назначить в Иерусалиме первого русского представителя из лиц духовного звания – о. Архимандрита Порфирия (ныне епископ Чигиринский). Но давая ему звание представителя России, его вместе с тем подчинили местной духовной иерархии; посланного для поддержания Православия торжественным благолепием русского церковного служения, ему не было дано ни приличной обители, ни церкви; наконец стесненный даже в денежных средствах, понятно, что он мог мало сделать для русских интересов. Отозванный в начале Восточной войны, очевидным поводом к которой, как известно, послужил спор за владения Святыми местами, он более не возвращался в Палестину. После окончания войны, Палестинский вопрос сделался вдруг как бы модным, явилась другая потребность поднять Русское значении в Палестине, явилась забота о наших поклонниках. Точно эта потребность, эта забота не существовали за тысячелетие. В новую нашу духовную миссию назначили в 1858 г. Преосвященного Кирилла епископа Мелитопольского, двух иеромонахов, известных своим образованием и соответствующий притч. Кроме того к миссии прикомандирован был, как ученый, знаток еврейского языка В.А. Левисон. Торжественна была встреча, сделанная греческим духовенством и православным населением первому посетившему Палестину русскому архиерею, когда он в феврале 1858 года въезжал в Иерусалим. Но с первых же дней начались столкновения, которых и следовало ожидать. Как представитель России преосвященный Кирилл хотел стать выше представителей угнетенных раев – греческого духовенства, между тем по духовной иерархии он стоял ниже младшего из епископов Иерусалимского Патриархата. Эти натянутые отношения усугубились еще бестактностью Преосвященного, которые дошли до того, что когда он, несмотря на замечания греческого духовенства, продолжал служить в митре на Голгофе, где даже Патриарх из смирения не надевает ее, сей последний запретил ему службу в храме Воскресения. К этому присоединилась еще рознь с нашим светским представителем, что   также очень естественно. Начиная с первого нашего консула в Иерусалиме, все они были весьма почтенные, даже, если хотите, европейски образованные люди, но приносившие в Иерусалим все привычки наших европейских консульств. Они видели в себе начальников всех русских, как пришлых, так в особенности оседлых, о духовных и ученых вопросах они не имели малейшего понятия. Между тем прировнять Иерусалим к Марсели, Наполю или Данцигу нельзя. Иерусалим только существует для духовной или ученой жизни. Поэтому консул, не понимающий ее, не сочувствующий ей, вводящий привычки европейских столиц, становится аномалией, и рознь между нашими духовными и светскими представителями является неизбежным последствием. Рознь дошла до того, что Преосвященный Кирилл был отозван. Более епископов в Русскую духовную миссию не назначали и заменили их архимандритами. Но от этого едва ли могли пойти наши дела лучше. Разграничение в Иерусалиме светских дел от духовных невозможно, если же передать духовному представителю, как и следует, духовные дела, то светскому представителю придется или ничего не делать, или отдать себя под начальство духовного лица, чего наши консула  допустить не хотели. В таком положении находятся дела и доселе. Нужно все миролюбие, весь такт настоящего начальника нашей духовной миссии, чтобы уживаться с консулом и не быть с ним, по русскому выражению, на ножах. И несмотря на это, было много случаев, где отношения эти доходили до крайней натянутости. С другой стороны отношения наши к греческому духовенству становились также хуже. Чтобы понять главную суть нашего церковного вопроса в Палестине, нужно объяснить, что отношения греческого духовенства в Палестине к местному православному арабскому населению те же, какие они на севере Турецкой Империи к православному славянскому населению. Как тут, так и там, все высшие места духовной иерархии и большая часть низших, заняты лицами греческого происхождения, не имеющими ничего общего с местным населением. Со своей стороны Россия, по собственному историческому развитию, должна поддерживать стремление к образованию местной, народной церковной иерархии. Вот отчего мы, насколько было возможно, должны были защищать стремление в этом болгар, вот отчего и наша политика в Палестине должна была поддерживать местное арабское население. Этой же цели в известной степени домогался Патриарх Иерусалимский Кирилл. Рядом мер, принятых в долгое свое патриаршество, он именно стремился поднять умственный уровень арабского духовенства. Понятно после этого, что когда на севере поднялся болгарский вопрос, он едва ли один из всех греческих иерархов, стоял за болгар. Разразившаяся на него за это буря, принудила его покинуть патриарший престол. Преемник его, избранный враждебной ему партией, конечно не разделял его убеждений. Начальник же нашей духовной миссии не мог изменить вековой политики России, и понятно поэтому его невозможное положение. С одной стороны иерархическое подчинение, с другой – принуждение действовать в разрез убеждениям греческого духовенства, среди которого он является представителем единоверной России. При таких ненормальных отношениях с одной стороны к греческому духовенству, с другой – к своему консулу, вечно находясь так сказать между молотом и наковальней, ему нет физической возможности ни сделать много для наших поклонников, число которых увеличивается ежегодно, ни поднять влияние России, ни, наконец, привлечь православное местное население.
 
Между тем, католические влияние и пропаганда, сделавшиеся особенно сильными с назначением Валерги латинским иерусалимским патриархатом, далеко не были так опасны для православия, как это казалось вначале. Валерга - замечательно умный и энергичный человек имел возможность побороть вековую апатию патеров della Terra Santa только благодаря поддержке Наполеона III. Конечно в 1858 г. трудно было предвидеть Седан и того, что Ватиканскому пленнику будет не до Палестины. После 1870 г. влияние католическое все более и более падает и если поддерживается отчасти, то благодаря еще указаниям покойного Валерги. Но для православного влияния гораздо большей опасностью грозит в настоящее время протестантская пропаганда, начавшая в особенности сильно и энергично действовать лет двадцать тому назад, когда вместе с пропагандой затронут был вопрос и политическом влиянии Англии, для которой долина Ефрата и соединении ее с Средиземным морем составляет вопрос жизни и смерти. Год предоставления Лессенсу прорытия Суэцкого канала был годом, когда Англия вдруг заинтересовалась Палестиной, принялась за весьма тщательную тригонометрическую съемку, образовала известный Palestine Exploration Fund - частное общество под покровительством королевы для исследования Святой Земли, начала учреждать школы и госпитали и посылать непрерывный ряд ученых экспедиций, постоянно поддерживающих в обществе интерес к палестинскому вопросу. По ее следам идут Соединенные Штаты, которых училище, основанное в Бейруте, есть одно из лучших на востоке. Протестантские миссионеры часто соединяющие с этим званием знания медика или ученого, встречаются чуть ли не в каждой деревушке. Наученные их опытом, подражая им в устройстве школ и госпиталей, идут частные католические общества, как например так называемая община Сионских сестер и Das heilige Land, образованное в Кельне и издающее свой журнал. Против всего этого, что сделано нами в защиту Православия с 1858 года? Нами устроены, правда, обширные постройки для приходящих русских поклонников, едва ли не на 800 человек, с большим великолепным собором, консульским домом, генеральскими комнатами, при чем между прочим забыто одно - это баня, столь необходимые в генетическом отношении русскому человеку, особенно в южном климате. Учреждены четыре странно-приемные дома в Назарете, Кайфе, Яффе и Рамлэ. Несколько исторических участков, как например дуб Мамврийский, на Елеонской горе, в Горней и близ Иерихона были приобретены, если не ошибаюсь, на частные средства нашего начальника духовной миссии и стоили ему немало трудов. Им же тогда на частные средства была основана школа для двенадцати арабских детей. Вот и всё. Многие ли знают, что у нас существует официальное учреждение, носящее громкое название Палестинского Комитета, что в России ежегодно собираются на Палестину сотни тысяч рублей. Мода дня прошла, мы все это  знаем, и для познаний о месте жизни и страданий Спасителя должны довольствоваться описаниями Манухинский изданий, а в это время Назарет переходит в протестантство, а Керак - передовой пост православия, в католичество.
 
Но могут меня спросить, какой интерес может иметь Россия в Палестине, кроме надзора за своими поклонниками? Относительно духовных интересов я укажу только на то, что сотни изданий о Палестине появляющиеся ежегодно в западной литературе, доказывают, что эти интересы в образованном мире существуют. Относительно же политических интересов я тоже укажу только на то, что мы, естественно, наследники греков везде, где существует Православие, что бить турок можно не на одном Дунае, не одной поддержкой православных славян, но и на Ефрате и прибрежьях Средиземного моря, опираясь на православное арабское население. Через Грузию и Армению мы почти соприкасаемся с Палестиной и обхватываем Малую Азию, которая  конечно не может оставаться Турцией или составлять Турецкую Империю. Не на Гиндукуше или Гималаях произойдет борьба за преобладание в Азии, а на долинах Ефрата и в ущельях Ливанских гор, где всегда оканчивалась мировая борьба о судьбе Азии.
 
Но я, как кажется, увлекся далеко и пора вернуться к прерванному рассказу.
 
Восходящее солнце следующего дня застало уже нас всех верхом; мы трое,  добрейший М.Ф. и прикомандированный к нам кавас выезжали из ворот русских построек, кто на лошадях, кто на муллах, а я смиренно на осле. Это было безопасней и спокойней. Обогнули опять северо-восточный угол стены с остатками древней башни Псефины и вдоль северной стены, мимо Дамасских ворот направились к востоку. У северо-восточного угла стены спустились по крутому спуску, переехали мост над сухим ложем потока Кедронского и остановились пред дверьми, ведущими в погребальную пещеру Божией Матери. И тут, как в храме Воскресения, прежде всего натыкаешься на воспоминание о крестоносцах. От существовавшего когда-то, над пещерой гробницы Пресвятой Богородицы храма, нет и следов, осталась только готическая арка над входными дверями пещеры. Широкие ступени ведут глубоко вниз. Направо по лестнице предание указывает на гробницы св. Иоакима и Анны, налево св. обручника Иосифа. Внизу направо от входа в довольно обширной пещере стоит отдельно посредине небольшая часовня, внутри ее мраморными досками обложено погребально ложе Пресвятой Матери, подобно тому, как в храме Воскресения гробница Ее Превечного Сына.
 
 
Во время нашего посещения шла армянская служба. Останавливаться долго было неудобно, мы только успели приложиться и должны были выйти из часовни, чтобы не мешать службе. Насколько у меня осталось в памяти, гробница показалась мне короче чем в часовне Св. гроба, но зато шире и выше. Сзади часовни придел греков, у северной стены придел армян, у южной – молельня мусульман, которые питают глубокое уважением к Ситти Мариам. Выйдя из пещеры на свет Божий, мы тут же с площадки повернули налево в пещеру моления о чаше – по преданию католиков. Темная, круглая пещера с католическим алтарем и недурным образом, изображающим молящегося Спасителя. Рассказ евангельский не обозначает точно ни места моления о чаше, ни места сна учеников; все что можно сказать, что это тяжкие минуты Богочеловека пережиты Им именно около этого места. Не в душной темной пещере, а под безоблачным южным ночным небом, с его миллионами звезд, рисует мне мое воображение  это предсмертное моление Спасителя. Из пещеры отправились мы в находящийся на противоположной стороне дороги, отгороженный каменной оградой сад Гефсиманский. Католический монах обязательно отворил для нас калитку. Сад составлял несколько гряд цветов, раздаваемых богомольцам и несколько действительно старых масличных деревьев, которые, если не и не видели последней молитвы Спасителя, то зато видели под сенью своей сотни тысяч сынов человеческих, пришедших от всех стран света помолиться здесь Тому, кто здесь провел последние часы своей земной жизни. Рядом с оградой, столб, стоящий в конце как бы открытого сверху коридора, указывает место сна апостолов – по католическим преданиям. Покинув Гефсиманию, мы стали взбираться на Елеонскую гору, но прежде чем достигнуть ее вершины, мы повернули к левой вершине, называемой Галилеей и которая вместе с вершиной Вознесения посредине и горой Соблазна на юге образует тот кряж гор, который с востока окаймляет долину Кедронскую. На вершине Галилеи, так названной или по обращению ангела к апостолам при Вознесении на небо Спасителя, или потому, что здесь будто бы обыкновенно останавливались галилеяне приходившие на праздник Пасхи, не осталось никаких почти следов древностей. Отсюда наш путь лежал уже прямо к вершине Вознесения, занятый ныне несколькими лачужками арабской деревушки. Прислонившись к ним, восьмиконечная ограда окаймляет довольно значительную площадь, посреди которой возвышается часовня Вознесения. В настоящее время она составляет принадлежность магометанской мечети, пристроившейся к ее западной стороне. Конечно, за известный бакшиш нас впустили в ограду, посреди ее возвышается восьмиугольная часовня, поддерживаемая колоннами, на которых видны еще византийские капители – некогда открытые, она теперь покрыта круглым куполом. Внутри часовни голые стены, а недалеко от входа на камне следы стопы Иисуса Христа возносившегося на небо. Вторая стопа перенесена в мечеть Эль-Акса. Кругом ограды двора несколько каменных столов, служащих престолом для христианского духовенства, приходящего сюда служить в день Вознесения и Преображения Господня. Из ограды мы пошли наверх минарета мечети, откуда открывается один из лучших видов в мире. Можно действительно встретить еще  подобный вид, но чтобы с этим видом сопряжено было столько исторических воспоминаний, наверное, нигде не найдется. Описывать его нельзя; сухой перечень гор, долин и зданий не передаст его. Его нужно видеть при восходящем солнце, как мы его видели, и затем стараться сохранить его в памяти насколько можно долее и вызывать это воспоминание, когда желаешь себе доставить высокое эстетическое наслаждение. На востоке вся Иорданская пустыня от Мертвого моря, которого синяя поверхность проглядывает между разрезами гор, далее долина Иордана, течение которого обозначается зеленой линией растительности его берегов, еще дальше Моавитские горы всех возможных цветов и теней. На западе вся цепь Иудейских гор от Неби-Самвил с белым зданием на вершине, до горы Франков, конусообразная, обрезанная вершина которого легко врезывается в память; глубоко внизу Иосафатова долина и над нею весь Иерусалим как на ладони. И теперь, как я уже говорил, картина эта великолепна, но когда перенесешься за тысячелетия назад, когда вообразишь зелень садов Соломоновых, портики храма и посредине сам храм с его золотой крышей, словно горящей от лучей восходящего солнца, то должен сознаться, что картина действительно должна была быть единственной. Из мечети мы направились к новому святилищу Елеонской горы. Неоднократно я указывал выше, как благочестие христиан желало собрать воедино все священные воспоминания; так и на горе Елеонской оно означило два места: одно, где составлен был апостолами Символ веры; другое, где Спаситель научил своих учеников молиться. К этому последнему мы и шли. Недавно полуразрушенная арабская постройка, она несколько лет тому назад была куплена богатой вдовой князя Латурнь д’Овернь, которая выстроила здесь дом в виде швейцарского шале, самую же площадку, где по преданию в первый раз, была произнесена молитва Отче Наш, она не тронула, оставив ее под открытым небом, обнесла ее кругом четыреугольною галереей, на стенах которой на тридцати трех языках, в том числе на русском и на славянском, выложила изразцами молитву Спасителя. В небольшой пристройке к галерее сохраняются все выкопанные при постройке, остатки древности. Как ни режет глаза шале с его резными украшениями на Елеонской горе, но нужно отдать полную справедливость княгине, что в постройке в месте «Отче Наш» она показала много изящного вкуса и такта. Когда мы были там, княгиня была в Европе и нас водила ее домоправительница – пожилая эльзаска.
 
Хотя солнце начинало уже порядочно припекать, мы не хотели оставить Елеонской горы, не посетив русского места, лежащего на востоке от места Вознесения, купленного о.архимандритом, и на котором он в то время делал раскопки, причем был открыт превосходно сохранившийся мозаичный пол с рисунками цветов, рыб и армянской надписью. Все это нам показали работающие арабы. На этом месте о.архимандрит предполагал выстроить дом с башней, с вершины которой можно было видеть одновременно два моря: Мертвое и Средиземное. Вышина Елеонской горы делает это достижение возможным, в особенности если принять в соображение, что такой вид, по словам летописцев, был виден с вершины башни Псефины, составляющей северо-заадный угол стен Иерусалима.
 
Прежним путем спустились мы с горы Елеонской к потоку Кедронскому. Воображать, что в этом потоке бывает вода, было бы ошибочным; редко - может быть лет в десять раз, после особенно сильных дождей, течет в нем горный ручей, в остальное время сухое русло его служит дорогой, по которой и мы поехали. Замечательно как это сторона Иерусалима, я рассказал как только на восьмидесятифутовой глубине Варрен нашел ее основание. В потоке Кедронском или как он обыкновенно называется в долине Иосафата, он же, на глубине слишком сорока фут не мог дойти до каменной почвы. Это в полном смысле – долина смерти. Направо по откосу Мории лепятся магометанские могилы, налево по откосу Елеонской горы – еврейские, между которыми в особенности выдаются четыре, носящие у поклонников названия: Авессалома, Иосафата, Захарии и Иакова брата Господня. Странная судьба вообще всех могил окрест Иерусалима, тысячами окружают они его и нет ни одной, которая бы сохранила имя того, для которого она была сооружена, или кто в ней нашел успокоение. Так и в данном случае гробница Авессалома, перед которой мы остановились и которую одну мы осмотрели. Отчего носит она имя возмутившегося сына царя Давида? Ни надписи, ни малейшего указания не существует, которые бы давали право называть ее так, тем не менее из века в век носит она это имя и каждый еврей за долг считает, проходя, бросить камень на могилу сына, восставшего против своего отца. Эти камни закрывает теперь всё подножье и наполняют всю внутренность гробницы. Далеко ли она уходит в землю, неизвестно, то, что видно от нее, осталось неизменным, как можно судить по многочисленным рисункам последних четырех столетий, и действительно она носит отпечаток  своеобразной архитектуры, которая делает из нее единственный экземпляр сохранившегося остатка древности. Но какого века? Неизвестно. До времен Давида, конечно, она не восходит; греческие капители колонн указывают на греческое влияние, которое началось в Иудее только со времен Сирийского владычества Антиохов в III столетии до Р.Хр. К этому времени, мне кажется, и следует отнести памятник. Я обошел его кругом. Войти за внутренность за грудой наваленных камней, оказалось невозможным. Далее мы поехали по пути, по которому, как полагает предание, стража повела Иисуса из Гефсимании в дом Каиафы. Через мост - по всей вероятности остаток существовавшего во времена римлян, мы перебрались на склон горы Мории, взобрались по крутой тропинке наверх, обогнули ю.-в. и ю.з. углы стен Иерусалимских и объездом западной стены, единственной нами еще не посещенной, окончили странствие наше вокруг стен Иерусалимских.
 
Страницы  < Начало >   < 1 >   < 2 >   < 3 >   < 4 >   < 5 >   < 6 > 
 
 
* Из личного архива Тамары Авдониной
Иллюстрации приведены по оригиналу книги "Неделя в Палестине Из путевых воспоминаний В. Н. Хитрово". Издание 2-е. 1879 г.
 
Иерусалимское отделение Императорского Православного Палестинского Общества
 
 Публикуется Иерусалимским отделением ИППО с любезного разрешения Тамары Авдониной
 
 
Публикация 3 января 2008 года. Все права защищены
Полная или частичная перепечатка и цитирование только по письменному разрешению  Иерусалимского отделения ИППО  и по согласованию с редакцией сайта "Россия в красках" в Иерусалиме
 
 
 

версия для печати