Юбилеи 2024 года

130 лет
Освящение храма на русском подворье в Яффо 


Храм св. апостола Петра и праведной Тавифы на русском участке в Яффо. П.В. Платонов

130 лет
Кончина архимандрита Антонина (Капустина)

Архимандрит Антонин (Капустин) - начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме


Антонин Капустин — основатель «Русской Палестины». А. Михайлова


155 лет
Освящение храма св.мц. царицы Александры в Иерусалиме


История здания Русской Духовной Миссии в Иерусалиме с домовым храмом св. мученицы Александры. П. В. Платонов

 

190 лет

Юбилей Василия Хитрово - инициатора создания ИППО

Памяти старого паломника почетного члена и секретаря Императорского Православного Палестинского Общества Василия Николаевича Хитрово + 5 мая 1903 г. И. К. Лабутин

Памяти основателя Палестинского общества. Некрополь Никольского кладбища Александро-Невской лавры. Л. И. Соколова

В. Н. Хитрово — основатель Императорского Православного Палестинского Общества. Н. Н. Лисовой


95 лет
Кончина почетного члена ИППО Алексея Дмитриевского

Алексей Афанасьевич Дмитриевский. Н. Н. Лисовой

135 лет
Кончина благотворителя Святой Земли Александра Казанцева 

Соликамский член Императорского Православного Палестинского Общества Александр Рязанцев и русский благовестник на Елеоне. Л.Н. Блинова

 

Информационные партнеры

Россия в красках: история, православие и русская эмиграция

 

Православный поклонник на Святой Земле. Святая Земля и паломничество: история и современность
Россия и Христианский Восток: история, наука, культура




Тель-Авив

 
Не розоватый камень Иерусалимских каменоломен, не декорации библейских гор, как в Хайфе, не дикая красота Яффы, а плоский современный город, стандартизированные бетонные дома, в том стиле, в котором строят теперь кинематографы, гаражи и отели. Еще в первых тель-авивских постройках была заметна слабая попытка создать что-то свое, палестинское, то дом выкрашен в голубую краску, то окна кончаются аркой в арабском переплете — а потом стали строить под ранжир — гладкие кубы с геометрическими балконами и сухими лишями окон и дверей. Но на наш вкус эти коробки из бетона все-же лучше гипсовых кариатид и всяких там ложно — классических аканфов и меандров, которыми любили украшать бездарные архитекторы скучные дома начала XX века.
 

Тель-Авив. 1931 г. Улица Аленби

© Фото с сайта "Тель-Авив"

 
Тель-Авив не декорация, а обжитое жилье, не придуманный, а возникший в силу насущных потребностей город, развивающийся по непреложным законам урбанистического хозяйства. Он живет, дышет, торгует и полон муниципальных забот. Как во всяком нормальном городе, есть в нем торговые кварталы, улицы в сплошных лавках и магазинах, банках и конторах, с вывесками, распродажами и афишами. Палестинские евреи говорят, что они хотят иметь все свое, вплоть до воров. Насчет воров что-то не слышно. Но, вероятно, как во всяком городе, есть в Тель-Авиве и спекулянты. Иногда вы натыкаетесь, где-нибудь на ул. Герцля, на биржевое кафэ. Озабоченного вида люди, в сдвинутых на затылок шляпах, шуршат газетами, пересаживаются от столика к столику, размахивают руками, а ящики еще зреющих на пардесах апельсинов—идеи ящиков и идеи апельсинов переходят из рук в руки, грузятся в вагоны и на пароходы, плывут в Марселъ.
 
Но город залит солнечным светом, на его улицах много молодежи, paбoчиe ходят в трусиках, женщины в белых платьях, в лимонадных будках переливаются в стеклянных цилиндрах разноцветные сиропы, под боком море — какое море — и все это, — легкость женских одежд, обилие лимонада, солнце, — создает впечатление курорта, беззаботности и дачной суеты. Может быть, потому, что заезжий человек шатается по городу без дела, что запахи ананасовых и малиновых сиропов напоминают дeтские годы, городские сады и гимназическую жажду?
 
Городу двадцать семь лет. Город, можно сказать, без прошлого. Но своя маленькая история у Тель-Авива существует. Возник он в 1909 году, в то время, когда евреи охотно селились в соседней Яффе. Но жить среди чуждого арабского миpa было неудобно. Арабы, еще не привыкшие к европейским обычаям, считали преступлением против нравственности, когда еврейская женщина проходила по улице с посторонним человеком. Тогда возникла мысль создать собственный квартал. Из квартала вырос и город.
 
За эти двадцать семь лет произошло немало событий. Война свела на нет городское строительство, но в послевоенные годы, когда в Палестину хлынула волна переселенцев, строительная лихорадка превратила безплодные приморские пески в европейский город, с детскими садами, с библиотеками, банками, школами и магазинами. До войны здесь стояло несколько скромных домов. Когда строили гимназию, рабочие говорили: ,,какому чудаку пришла в голову мысль строить гимназию среди песков"? Теперь она в центре города. Со всех сторон ее обступили улицы, уже согретые интимной городской жизнью. Туристу покажутъ здесь дом, в котором жил, писал и собирал книги Ахад Хаам[1], знаменитый еврейский писатель и борец за палестинскую культуру, и дом, в котором живет поэт Черниховский, и горку, под которой убили Арлозорова[2] и кладбище, где похоронены Макс Нордау[3], Хаим Бялик и Ахад Хаам. Улицы названы в честь     еврейских мыслителей, поэтовъ  и   синистских  вождей. Топография их такова.
 

Писатели в Тель-Авиве.
Писали на иврите, говорили на идише.
Справа - налево: стоят Бялик и Бен-Ами,
сидят Ахад-ха-Ам и Равницкий.

© Фото с сайта "Тель-Авив"

           
Главные улицы бегут с юга на север, от Яффы в квартал Нордия, названный в честь Макса Нордау: авеню Алленби с которой пересекается бульвар Ротшильда, Элизара бен — Иехуды и другие. Центр города —  гимназия Герцля, в которую упирается торговая улица, названная его же именем. Торговые кварталы — Мерказ Мишари — расположены южнее, за Яффской улицей, которая соединяет два города. Территоpия левантской выставки — далеко на севере, куда уже вплотную подступают городские дома, и там же новый порт, многочисленные кафэ, пляж.
 

Тель-Авив. 30-е года XX века. Улица Аленби

© Фото с сайта "Тель-Авив"

 
Недавно сошел в могилу свидетель тель-авивской истории — его бессменный мэр, основатель и строитель, доктор Дизенгоф.
 
— Если бы мне дали кусочек Кармила, — говорил мэр, — да строительный материал, как в Иepyсалиме, я бы построил город.
 
Охотно верим, что город был бы замечательный. С его вкусом и с его культурой, объездивший: всю Европу, д-р Дизенгоф создал бы „жемчужину". А тут плоский берег, пески. Незадолго до его смерти мне привелось побывать в доме у тель-авивского патpиapxa. Я с удовольствием вспоминаю эту беседу.
 
В личном доме тель-авивского мэра большие светлые комнаты, книги, картины. Вся обстановка, от картин до чайных чашек, говорит о любви к красивым вещам. Одним из лучших украшений города, является городской музей, созданный д-ром Дизенгофом и пожертвованный городу. В его модернистических залах собраны картины, бронза и гравюры. По мысли основателя, музей долженъ хранить, главным образом, произведения еврейских художников, но есть здесь и неплохой Рубенс, импрессионисты. После прогулки по этим тихим и светлым залам запомнились городские пейзажи Утрильо и Вламенка, цветы и птицы Марш-Леренсэн, pyccкий пейзаж Левитана, мрамор Натана Аронсона, а из „еврейских" сюжетов — „Человек с торой" Шагала, фигура девочки на   картине «После погрома» Минковскаго, евреи  Самуила  Хирпенберга.
 
Но краса и гордость Тель-Авива — театры. В той борьбе, которую сионисты ведут за еврейский язык, театр одно из самых важных орудий, и немудрено, что еврейская общественность так ходит и пестует свои театры.
 
В новой части города, где песок приморских дюн еще не залит асфальтом, на улице, названной именем еврейского поэта, в домах „на курьих ножках" (правда, курьи ножки из железобетона) живут артисты „Габимы". Здесь еще совсем недавно бегали и выли на луну шакалы, а теперь обосновалась своеобразная артистическая община с театральными интересами, с читками, с разговорами о Шекспире!
 
В доме у Ханы Ровинской все тот же ультра — современный тель-авивский стиль — мебель —  модерн, картины „монпарнасских"    художников. Артистка не любит говорить   о театре, она его „делает". Последняя постановка „Габимы" — шекспировский „Венецианский купец". Постановка вызвала шумную полемику в местной печати. Споры шли о том, уместно ли показывать в еврейском городе Шейлока? Кажется, сторонники чистого искусства победили. Главную роль исполняют попеременно Мескин и Френкель.   Играют оба прекрасно. Но человеку, незнакомому с языком, трудно оценить постановку, хотя некоторые декорации и некоторые сцены — на мосту, например — когда заря угасает за Венецией, — остались в памяти. А „Дибук" волновал даже „без языка". Правда, его ставил гениальный Вахтангов. После спектакля мы сидели до последнего автобуса в „Гинати", как в Париже сидят где-нибудь на Монпарнассе до „последнего метро", и говорили о театре. Все эти еврейские актеры и артистки выученики русской сцены, питомцы русской культуры! Мало помалу они начинаютъ забывать русский язык, но с какой трогательной грустью говорила об этом Ровинская. Упоминаешь об этом, чтобы    показать, как ценят здесь русскую культуру.
 
Палестинские беспорядки отразились и на театральной жизни. Театр был лишен   возможности  совершать разъезды по стране, а это сказывалось на его бюджете. Другой театр — „Огель" — ставит тe пьесы, которые мы видели в Париже — „Иеремию" и „Рахиль и Якова".
 
Но в Тель-Авиве ключем бьет и менее эффектная, хотя не менее культурная жизнь газет, кооперативных организаций, рабочих учреждений, школ и детских садов.
 
Почти все палестинские газеты и книги печатаются в Тель-Авиве. Это, так сказать,   еврейский Лейпциг. Существуют три ежедневных газеты „Гобокер", „Давар" и „Хаарец". Последние выпускают два издания в день. Газеты прекрасно оборудованы, с собственными ротационными машинами, с большим  для такой маленькой страны,  как   Палестина, тиражем. Читают здесь газетные листы жадно, и на каждом  шагу в Тель-Авиве книжный киоск, не считая голосистых газетчиков. Большинство журналистов работали раньше в русской прессе, а в типографиях многие из наборщиков набирали раньше „Биржевку" или „Русское Слово". Но несмотря на обилие местных газет, даже самые „национально" настроенные палестинцы сохранили интерес к русской газете, к русской статье на общественные темы, к  „подвалам" в  „Последних   Новостях".
 
При „Даваре" выходит двухнедельное приложение-кооперативнаго характера „Гамешек Гашитуфу" — орган рабочего хозяйства, точнее центральной закупочной организации, которая объединяет многочисленные кооперативы Палестины. Тираж его свыше двадцати тысяч экземпляров. Организация закупает семена, бензин, корма для скота, сельско-хозяйственныя машины, устраивает холодильники. Покупателями являются коммуны, учебные хозяйства, кооперативные столовые, промышленные колонии, всего 183 кооперативных организаций. Оборот в 1935 году — 275 т. фунтов. Это говорит о значении рабочего движения в Палестине. Не все к нему примыкают, не все разделяют его политические и социальные тенденции, a некоторые называют дом рабочей федерации над авеню Алленби „Кремлем", но роль кооперативнаго движения в Палестине огромна, и оптимисты пророчат ему блестящую будущность. Покупательная способность населения около полутора миллиона фунтов. Если местным кооператорам удастся, в конце концов, использовать целиком такой внушительный рынок, это будет блестящей победой кооперативного начала в современной хозяйственной жизни. Но этой работы на улицах не увидишь. Она делается где-то в изыскательных бюро, в огромных складах, на кооперативных скучных заседаниях, на улице солнце, загорелые молодые люди, женщины в легких платьях и в платочках, как их носят в американских фильмах Катюши из „Воскресенья". Бойко торгуют лимонадные будки. Матери везут в колясочках детей на пляж. На пляже бронзовые тела купальщиков, полосатые шезлонги, цветные зонтики, мороженщики, йеменский еврей торгует кукурузой.  Блещет море.
 
Слева видна выступающая высоким мысом Яффа. Ей тысячи лет, о ней упоминают таблички из Тель-эль-Амарны и иероглифы луксорских храмов. Где же двадцатисемилетнему Тель-Авиву соперничать с ее историей и славой? У берегов Яффы стояла скала, к которой приковали обреченную в жертву морскому чудовищу Андромеду, дочь Сефея и прекрасной Kaccиoпеи. Возле Яффы случилось трехдневное приключение пророка Ионы. При Соломоне это былъ порт Иepycaлима. Сюда Хирам привозил ливанские кедры на постройку храма. В Иоппии, как называют город Деяния, жила благочестивая швея Тавифа, что значитъ — серна.
 
Она шила рубашки, потом занемогла, умерла и была воскрешена апостолом Петром.
 
Гневный и вспыльчивый апостол жил здесь некоторое время в доме кожевника Симона.
 
Гробницу св. Тавифы, умершей, когда истекли ее дни, показывают на русском участке. На яффской горе строил башни Ричард Львиное Сердце[4].
 
Но если у Тель-Авива мало исторической поэзии, то много „прозы". Вокруг него лежат многочисленные еврейские колонии, тот „гинтерланд", который дает возможность городу развиваться и процветать.
 
Православное Научно-Просветительское Общество "Россия в красках" в Иерусалиме 
 
Полная или частичная перепечатка и цитирование только по согласованию с редакцией сайта "Россия в красках" в Иерусалиме
 
 
« Содержание                                                                  Далее »
 

Примечания

[1] Ахад ха-Ам (псевдоним, означающий `один из народа`; настоящее имя — Ушер Исаевич (Ушер Хирш) Гинцберг; 18 августа 1856, Сквира, Украина — 1927, Тель-Авив) — еврейский писатель-публицист и философ. По материалам википедии.
 
[2] АРЛО́ЗОРОВ Хаим (Виктор; Arlosoroff, Chaim; 1899, Ромны, Украина, – 1933, Тель-Авив), один из руководителей сионистского рабочего движения. В 1918 г. Арлозоров вступил в партию Ха-По‘эл ха-ца‘ир; после ее объединения с группами Це‘ирей Цион стал одним из лидеров новой партии Хит’ахадут. По материалам еврейской энциклопедии.
 
[3] Макс Нордау (Simon Maximilian Südfeld, Симха Меeр (Симон Максимилиан) Зюдфельд, 29 июля 1849, Пешт — 23 января 1923, Париж) — врач, писатель, политик и соучредитель Всемирной сионистской организации. По материалам википедии.
 
[4] Ричард I Львиное Сердце (англ. Richard the Lion Heart, фр. Richard Cœur de Lion, 1157-1199) — английский король из династии Плантагенетов. Сын короля Англии Генриха II Плантагенета и его жены, герцогини Элеоноры Аквитанской. В 1190 г. король отправился в третий крестовый поход, оставив регентом и канцлером выскочку Уильяма Лонгчампа. Сначала в сентябре 1190 г. Ричард и Филипп II остановились в Сицилии, где в 1189 г. скончался Вильгельм II, бывший мужем Иоанны, сестры Ричарда. Племянник Вильгельма, Танкред I, посадил Иоанну в тюрьму и лишил её наследства. 4 октября 1190 года Ричард захватил Мессину и разграбил её, а в марте 1191 г. Ричард и Танкред подписали мирный договор, по которому Иоанна была освобождена, а Ричард провозгласил своим наследником на престоле Англии племянника Артура Бретанского, сына Готфрида II, за которого Танкред обещал выдать в будущем одну из своих дочерей. В результате этого договора ухудшились отношения Англии со Священной Римской империей, а брат Ричарда Иоанн, сам желавший стать наследником, поднял мятеж. В мае 1191 г. Ричард победил правителя Кипра Исаака Комнина и сам стал править островом, используя его в качестве перевалочной базы для крестоносцев, которой не угрожали набеги. Там же он женился на Беренгарии Наваррской. (Он был обручен с Алисой, сестрой Филиппа II, однако её связь с Генрихом II препятствовала её браку с Ричардом по религиозным соображениям, а Элеонора, мать Ричарда, посчитала, что владение Наваррой, находящаяся к югу от Аквитании, обезопасит её земли). Брак Ричарда и Беренгарии был бездетным — они очень мало времени провели вместе, поскольку Ричарда гораздо больше интересовали военные победы. В июне 1191 г. Ричард наконец прибыл со своей армией в Палестину, где крепость-порт Акра находилась в осаде крестоносцев, которые почти взяли город, но сами были окружены войсками Саладина. Ричард сорвал переговоры между Конрадом Монферратским и Саладином, и после многочисленных атак крестоносцев 12 июля Акра сдалась. Не получив, в нарушение договоренностей, вовремя обещанного выкупа за гарнизон Акры, а также Истинного Древа Креста, захваченного Саладдином при Хаттине, Ричард приказал казнить 2600 пленников. Несмотря на это, необычно уважительные отношения между Ричардом и Саладином стали одним из наиболее известных средневековых романтических сюжетов. Саладин посылал Ричарду свежие фрукты и лед, а однажды, когда конь Ричарда был убит, даровал тому двух жеребцов. Ричард также отвечал подарками. Они даже поднимали вопрос свадьбы между сестрой Ричарда Иоанной и братом Саладина Аль-Адилем. Из-за раздоров по поводу раздела Кипра и главенства в походе Ричарда вскоре покинули его союзники герцог Австрии Леопольд V и Филипп II (Филипп также намечал воспользоваться отсутствием Ричарда для аннексии его земель во Франции). В результате Ричард, хотя и подошел к занятому мусульманами Иерусалиму очень близко, не стал его атаковать и вынужденно заключил мир с Саладином 2 сентября 1192 г., потребовав, в частности, для христиан свободы доступа и проживания в Иерусалиме. Ричард признал королем Иерусалима Конрада Монферратского, который был вскоре убит ассасинами, и его место занял племянник Ричарда, Генрих II Шампанский, что бросало на Ричарда подозрения в убийстве Конрада. По материалам википедии.
 
 

версия для печати