Информационные партнеры

Часть 1.
Известные и неизвестные страницы истории Императорского Православного Палестинского Общества в период крушения Российской империи: люди и судьбы

Я являюсь членом Императорского Православного Палестинского Общества с 1974 года. Общество тогда называлось Российское Палестинское Общество при Академии наук (РПО АН СССР). Это название оно получило после революции. После отречения императора в 1917 году Общество перестало называться Императорским, а с 1918 года было вынуждено отказаться и от названия Православное. Связи со Святой Землей прервались как у Палестинского Общества, так и у Церкви. Русская Духовная Миссия в Иерусалиме и наши учреждения ИППО в Палестинеодинаково оказались сиротами после разрыва связей с Россией. В этой ситуации деятельность Палестинского Общества в Советской России свелась исключительно к научной. Отпала, естественно, паломническая функция, потому что никакого паломничества не могло быть, отпала функция помощи Православию на Ближнем Востоке. Поэтому занималось Общество преимущественно только научной деятельностью.

Вот сейчас мы с Вами получили сообщение о смерти К. Н. Юзбашяна, это был один из старейших членов Общества, исследователь его истории.И если посмотреть его работы по истории РПО за советский период, там на документах показано (и в моей книге об этом тоже сказано), что научная работа не прерывалась ни на год, даже в самые тяжелые месяцы военного коммунизма, в голодный 1918 год.

Сохранились разрозненные документальные свидетельства о научной деятельности Общества в то время. Например, такое приглашение: Председатель Палестинского Общества Василий Васильевич Латышев приглашает на заседание Общества, которое имеет быть 19 января1919 года, тема доклада такая-то, проще всего доехать на трамвае таком-то. Такие пригласительные билеты, отпечатанные на отдельныхбланках, рассылались всем членам Общества. Их было в это время мало. Если к началу XX в. нас было 5000 членов, к 1905–1907 гг.— 3000 членов,то в революционные годы многие отошли просто по несостоятельности платить членские взносы. Люди обычно так и заявляли, что членские взносы платить не в состоянии, труднее стало жить. После 1918 года людей осталось совсем мало, практически это была небольшая группа ленинградских и московских профессоров и ученых в составе 40–50 членов. Сохранились списки Палестинского Общества за 20-е годы, это примерно 30–50 человек. Иногда там даже специальная пометка была: «такой-то находится в заграничной командировке».

Некоторые из заграничной командировки так и не возвратились, как Николай Никанорович Глубоковский, например, который одно время летом1921 года даже исполнял обязанности председателя Общества, но потом он написал официальное заявление, что «в связи с отъездом за границупрошу сложить с меня эти обязанности».

Несмотря ни на что, научные заседания продолжались регулярно, делались серьезные доклады. В 1926 году добились даже того, что вдруг вышел – единственный за советское время – журнал «Сообщений» бывшего Императорского, теперь уже просто Российского Палестинского Общества, не «Палестинский сборник», который последний раз вышел в 1917 году, хотя допечатывался уже в 1918 году, а «Сообщения», которые сумел издать председатель Общества Ф. И. Успенский. Много раз подавались заявки на финансирование изданий, то есть издавать было что, но денегне давалось на это.

Да, ставился вопрос о том, что делегация Палестинского Общества должна поехать на Ближний Восток посмотреть, что происходит с русскимнаследием в Иерусалиме. Даже определялся состав делегации, например, председатель Ф. И. Успенский, П. И. Ряжский, который был еще жив, в1928 году фигурируют как кандидаты в члены делегации. Объяснялись на самом высоком уровне, что это необходимо, даже с точки зрения политической и прочее, но власти на всякий случай боялись.

Очевидно, дело было не только в том, что боялись кого-то выпустить. В те годы люди еще выезжали, Маяковский регулярно ездил в Париж,Замятин выехал из СССР только в 1929 году и не вернулся. Не было дипломатических отношений с вновь возникшими арабскими государствами, тем более что Палестина находилась под Британским мандатом. С Англией отношения были достаточно сложными – они то устанавливались в1922 году, то разрывались в 1927 году, то опять восстанавливались, а ехать в страну, управляемую колониальным Британским мандатом, видимо, считалось просто реально невозможным. С арабскими новыми режимами, которые тоже Англией были созданы, еще знаменитым полковником Лоуренсом, не было никаких связей, и они считались заведомо феодальными и реакционными. Отчасти они таковыми и были, поэтому с нимипросто не было никаких связей. Ехать фактически было некуда, несмотря на то, что и Общество осознавало, что ехать надо, и Академия наук признавала это. Видимо, поэтому МИД и другие органы клали под сукно все заявления. Они не отказывали, у нас нет таких документов, чтобы была резолюция «отказать», «отменить» или «признать невозможным», просто клалось всё это под сукно и не обсуждалось в дальнейшем.

Тогда же, в апреле 1917 года, был избран председателем прежний вице-председатель князь Алексей Александрович Ширинский-Шихматов. Иногда ошибочно пишут (в том числе, князь Н. Д. Жевахов в своем биографическом очерке), что он был вице-председателем с момента, как Елизавета Федоровна стала Председателем в 1905 году. Жевахов буквально пишет, что сам император «в помощь ей назначил вице-председателем Ширинского-Шихматова». Это не совсем так. При назначении главой ИППО Елизаветы Федоровны вице-председателем оставался Николай Милиевич Аничков – один из ветеранов, пришедший в Общество еще в 1890-е годы. Ширинский-Шихматов стал вице-председателем только после его ухода в отставку в 1910 году.

Аничков был опытный педагог, прошедший все ступени общественного служения – от преподавателя гимназии до товарища Министра народного просвещения. Он был действительным тайным советником, сенатором, членом Государственного Совета. Когда он пришел в Общество, на негов первую очередь было возложено курирование школьной деятельности, о чем он потом написал свою книгу (выпуск I – 1901 г., выпуск II –1910 г.), она сохранилась, в том числе, у нас здесь, в библиотеке Сергиевского подворья.

Основная деятельность руководства Общества между 1905 и 1914 годом – выбивание денег. В эти годы намного снизилась издательская деятельность, потому что не на что было развивать ее, снизилась и активность по открытию новых школ. С тех пор, как мы —к 1900 году — достигли цифры 100 школ, больше ни одной школы не открывали. Хотя, особенно в Антиохийском Патриархате, от нас этого хотели и требовали.Все время Патриарх Мелетий, а потом Патриарх Григорий IV, когда он приезжал в Россию в 1913 году и встречался с Николаем II, все время просил: «Дайте школы, дайте школы!». Но Общество уже не могло расширять школьную сеть, потому что не в состоянии было ее финансировать.В 1912 году государь пошел навстречу и Государственная дума одобрила – был подписан указ о бюджетном финансировании сирийских школ.С 1912 года сирийские школы, а школ ИППО было больше всего в Сирии (современного Ливана тогда не было, была единая Сирия), были вписаны отдельной строкой бюджета в государственное финансирование, которое должно было возрастать из года в год. Планировалась такая же мера для школ в Палестине (здесь школ было меньше: 19 в Галилее и всего 5 в Иудее, потому что греческая Патриархия возражала против открытия новых русских школ), но не успели ее провести.

Таким образом, до самого 1910 года, пока вице-председателем оставался Николай Милиевич Аничков, ему приходилось заниматься добыванием средств. Когда, в 1905 году, Председателем ИППО стала великая княгиня Елизавета Федоровна, Аничков к ней обратился с письмом, в которомписал, что понимает, что он не титулованный человек, не князь, не граф (я примерно, своими словами, излагаю), может быть, она захочет другого вице-председателя. Елизавета Федоровна сказала: нет, оставайтесь, я хочу, чтобы руководство Палестинского Общества оставалось таким, как было при моем покойном муже. И все остались на своих местах.

В 1906 году Елизавета Федоровна одобрила назначение секретарем Алексея Афанасьевича Дмитриевского, ей тоже предлагали другие кандидатуры, в том числе, предлагалась кандидатура Д. В. Истомина, которые долгие годы перед этим был помощником секретаря и который был более, так скажем, титулованным лицом. Он был камергером и близким ко двору человеком. Елизавета Федоровна не одобрила его кандидатуру.Она сказала, что нужен человек, который бы занимался только Палестинским Обществом. А Алексей Афанасьевич в это время ушел ужена пенсию из Киевской Духовной Академии, он мог полностью посвятить свое время Палестинскому Обществу и был к этому подготовлен всей своей предыдущей деятельностью, потому при нем Палестинское Общество в научном отношении процветало. Таким образом, Елизавета Федоровна работала со старым составом Совета.

В 1910 году Аничков попросился в отставку в связи с утратой зрения. Тогда вице-председателем был назначен (по уставу это было лицо, назначаемое императором) князь А. А. Ширинский-Шихматов. В принципе он был достаточно подготовлен к этому назначению своей предыдущей деятельностью: был одно время товарищем обер-прокурора Святейшего Синода, потом, хотя и всего несколько месяцев, сам был обер-прокурором Святейшего Синода, но не смог сработаться со Столыпиным (Столыпину нужны были более динамичные, менее консервативные люди).

А. А. Ширинский-Шихматов интересовался историей, разрабатывал систему подготовки иконописцев, знатоков и специалистов церковного пения.В период службы прокурором Московской Синодальной конторы он много способствовал развитию Московского синодального хора и Московскогоучилища пения.

Человек он был знающий, интересующийся, но придерживался, как тогда говорили, «консервативных убеждений». В принципе, до его прихода в1910 году, Общество было достаточно либеральным. Когда приходит А. А. Ширинский-Шихматов, он приглашает в качестве одного из своихсотрудников отца Иоанна Восторгова. Отец Иоанн Восторгов был замечательным человеком, но он был членом «Союза русского народа».В Обществе происходит поляризация. Тут нельзя никого ни осудить, ни похвалить. Одни уходят на революционный фланг, другие отдрейфовываютна противоположный – на правый фланг, национальный, консервативный или, как журналисты говорили, «реакционный».

Назначение в 1917 году князя Председателем Палестинского Общества, в принципе, было анахронизмом. Если даже в 1906 году Петр Аркадьевич Столыпин считал, что надо другого человека, то в 1917 году ставить его во главе Палестинского Общества было несколько неосторожно.Но членам Совета это казалось естественным, потому что к этому времени он уже 7 лет был вице-председателем и проделал большую работу.Мы сейчас даже здесь, в архиве Сергиевского подворья, нашли документы, им подписанные, по которым видно, что он вникал в конкретнуюработу, не был «свадебным генералом», старался что-то делать. Достаточно напомнить, что под его председательством работал Барградский комитет по строительству Никольского храма и подворья ИППО в Бари. Но в 1917 году изменилась радикально ситуация.

Конечно. Например, в 1917 году даже и секретаря ИППО Алексея Афанасьевича Дмитриевского стали третировать как «реакционера». Алексей Афанасьевич, который вообще сын бедного дьячка, учился на медные копейки. Для того, чтобы его отправить в Астраханскую семинарию учиться, родители корову продали – последнюю кормилицу семьи. И вот его в 1917 году объявили «реакционером» и переизбрали с должностистаросты Николо-Александровского храма ИППО в Петрограде, даже храмы все стали «революционными». Когда мы говорим о будущем росте всяких «обновленческих» движений, надо помнить, что в 1917 году три четверти храмов стали «революционными». Подавай нам революционных деятелей, давайте мы будем демократически выбирать и старост, и настоятелей. И когда Алексей Афанасьевич сказал свою известную речь весной 1917 года, что «бьют часы русской истории, кончается великий исторический период», эта речь была сочтена вообще «контрреволюционной», и приход, именно приход, а не какие-то там революционеры, проголосовал, чтобы его убрать.

Примерно так же к нему стали относиться, к сожалению, многие и в Палестинском Обществе, потому что в Совете Общества, вспомним, помимо «реакционно» настроенного Ширинского-Шихматового, были в основном профессора, которые, конечно, были настроены либерально.

Поэтому, повторяю, в такое время А. А. Ширинский-Шихматов на посту Председателя Общества оказался не совсем на своем месте. Существует,к примеру, его переписка с Синодальным управлением, где он спрашивает, а где очередные деньги церковного вербного сбора в пользуПалестинского Общества? Ему аккуратно пишут, что всё, господа хорошие, отменилось всё это, не будет никакого Палестинского сбора. Он ещене понимал реальности. Проведя в последний раз заседание Совета в декабре 1917 года, он уехал в Москву, надеясь, что будет ближек церковному руководству.

Да, осенью 1918 года он эмигрирует за границу, и от него нет вестей. Очевидно, не только потому, что он не хотел дать о себе вестей или оставшиеся в Москве или Петрограде не хотели с ним связаться. Просто была Гражданская война, была революция, и связи никакой и не было.А Обществу надо продолжать работать, и в 1918 году Совет Палестинского Общества, среди которого были все старые члены, тот же самый Успенский, тот же самый Латышев, тот же самый Дмитриевский, принял решение, что в связи с 1,5 годичным «безвестным отсутствием», как тогда писалось, князя Ширинского-Шихматова надо избрать нового Председателя. Председателем был избран академик Василий Васильевич Латышев, который до того на протяжении многих лет возглавлял отделение научных изданий в Палестинском Обществе. В ИППО, как известно, было три отделения: паломническое, поддержки Православия в Святой Земле и научно-издательское. Вот научно-издательским на протяжении лет двенадцати перед революцией заведовал Василий Васильевич Латышев. Он был избран председателем и работал до 1921 года, до самой своей смерти (в 1921 году многие умерли, это было время голода). После его смерти был избран Председателем Федор Иванович Успенский.

Вот так всё стихийно получилось, никто никого не хотел обидеть. Строй изменился, власть изменилась, кто-то уехал, кто-то остался. Но Обществопродолжало существовать и функционировать, и оно не могло иначе. Оно осталось в России, оно не могло эмигрировать.