С 26 по 29 июня 2009 года на Сергиевском подворье Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО) работали независимые реставраторы из Санкт-Петербурга Дмитрий Владимирович Аринчев и Юлия Львовна Колосова, которые по поручению генерального подрядчика восстановительных работ на подворье — компании «СтройПроектИнжиниринг» изучали состояние настенных и потолочных росписей, сохранившихся в народной трапезной и некоторых других помещениях подворья. После завершения работ они поделились своими профессиональными (и не только) впечатлениями и наблюдениями с председателем Иерусалимского отделения ИППО Павлом Викторовичем Платоновым, который сопровождал их во время пребывания в Израиле и содействовал их работе на подворье.

Уважаемые Юлия Львовна и Дмитрий Владимирович, мы сегодня можем подвести некоторые итоги интенсивной работы в течение нескольких дней, и хотелось бы спросить, удовлетворены ли вы ее результатами как специалисты?

Ю. Колосова. Приехали мы не зря, потому что ни одна реставрация не может начаться, пока реставраторы-исследователи не увидят своими глазами объект. Конечно, то, что мы видели на фотографиях – это бледная тень, по сравнению с тем, с чем мы столкнулись при изучении росписей народной трапезной Сергиевского подворья. Мы выполнили всё, что требуется для нашей профессиональной деятельности на будущее, а именно: изучили состояние сохранности живописи до реставрации, определились со всеми нужными цифрами и размерами, чтобы хорошо представить и понять весь этап реставрации. Также мы заполнили для себя специальный вопросник по организации реставрации. Опыт реставрации за границей не только у нас, но и вообще у российских реставраторов небольшой. Можно вспомнить только реставрацию советского посольства в начале 80-х годов в Париже или реставрацию нескольких куполов в Средней Азии, заключавшуюся в их золочении.

При последующей реставрации сталкиваться придется и с обычной бытовой жизнью, которая должна быть обеспечена, и, как я называю, с «3-й корзиной» – это инструменты, материалы и всё необходимое для обеспечения процесса работы. Хочу поблагодарить Вас, Павел, за то, что Вы по-настоящему помогли нам и в преодолении языкового барьера, и в решении всех поставленных нами задач. Мы одни за столь краткий срок со всеми вопросами, конечно, не справились бы. Я очень рада, что нашелся израильский заводик, выпускающий необходимые нам материалы, и что, благодаря Вашим связям, удалось связаться с хозяйкой и технологом завода. Это бесценно, потому что мы теперь знаем, что часть материалов, которые мы в советское время употребляли, в Израиле сейчас просто не производится, что позволит внести коррективы в написание методики реставрации. Мы знаем, что выпускают в Европе и теперь знаем, что выпускается здесь. Сделав сравнительный анализ, мы примем решение, что же правильнее будет использовать, чтобы как можно лучше отреставрировать религиозную масляную живопись в нашей народной трапезной на Сергиевском подворье.

Кроме того, мы обследовали на подворье помещения, которые занимают пока израильские организации, но которые соприкасаются с нашим объектом реставрации, а именно, перекрытия.

Как к вам отнеслись представители этих организаций?

Ю. Колосова. Надо сказать, что нам любезно были открыты двери и показано всё, что нас интересовало, чтобы понять, почему были протечки, какие и когда и прочее. Нам предоставили все нужные данные, честно рассказали, когда был пожар, когда был последний ремонт. Со стороны израильского Минсельхоза, который временно занимает южный и западный корпуса Сергиевского подворья, мы встретили приветливое и дружеское отношение.

Д. Аринчев. Они все понимают эту тему, сочувствуют, рады помочь и не относятся к нам как к чужим.

Ю. Колосова. Представители интеллигенции, с которыми мы виделись, нас услышали и мы их услышали, взгляды у нас одинаковые: да, памятники культуры должны сохраняться и жить, несмотря ни на что, для нашего общего блага.

Д. Аринчев. А где они находятся – в Москве, Санкт-Петербурге, Иерусалиме – это уже неважно, главное — должны быть сохранены.

Ю. Колосова. Было вплоть до того, что один человек подошел и сказал фразу, которая меня очень подкупила: «Чем я могу вам помочь»?

Вопрос по поводу сохранности живописи в народной трапезной. С какими проблемами придется столкнуться реставраторам? Какие плюсы и минусы их ожидают?

Ю. Колосова. Наш приезд и так называемая «полевая экспертиза» позволили увидеть, где же разрушены связи в этом пироге, который представляют из себя стена, штукатурка, грунт и красочный слой. Мы воочию увидели и поняли, что именно нужно укреплять для сохранности, с чем бороться. К плюсам можно отнести тот факт, что эти росписи не подвергались никогда серьезной или несерьезной реставрации. Они в первозданном виде. Есть кое-где «поновления», но они относятся к очень незначительному и такому как бы любительскому прикосновению, чтобы ничего не пропало. Это очень небольшие площади. Первозданность всегда радует, потому что самый худший процесс для реставратора – это исправлять чужую, плохую, некачественную реставрацию. Вот это всегда вызывает сложности и эмоциональное раздражение.

Минусом для сохранности росписей является ужасное состояние перекрытий в башне, конечно, это удручает и потребует не просто реставрации, а полного воссоздания. Это наиболее сложный отрезок работы.

Благодаря Вам, мы посмотрели здесь другие объекты, связанные с принятыми в 19 веке технологиями строительства русских храмов и других построек на Ближнем Востоке. Это и Троицкий собор Русской Духовной Миссии в Иерусалиме и Александровское подворье ИППО. Посмотрели на Спасо-Вознесенский храм на Елеонской горе, где реставрировали немцы. Немцы хорошие реставраторы, и мы почерпнули там большой опыт. Мы проехались по магазинам и посмотрели, какие необходимые нам для работы материалы здесь продаются.

Реставрацию Сергиевского подворья нужно и можно профессионально выполнить, и никаких со своей стороны препятствий в работе не видим, лишь бы все властные структуры поняли, что работы нужно начать незамедлительно, потому что после пожара и таких протечек в геометрической прогрессии ухудшается состояние трапезной. Мы видели и уже отпавшие кусочки, пусть они маленькие, но для нас это бесценные элементы живописи.

Роспись в народной трапезной Сергиевского подворья

на сюжет «Явление Христа Марии Магдалине после Воскресения» -

реплика на одноименную картину А. А. Иванова

Юлия Львовна, скажите, пожалуйста, как искусствовед, а какие-то интересные открытия Вы увидели в росписях народной трапезной, в частности, мы с Вами обратили внимание на схожие сцены в живописи, когда были на Александровском подворье?

Ю. Колосова. На Александровском подворье мы увидели полный Страстной цикл нашего художника, окончившего Петербургскую Императорскую академию художеств, академика Николая Андреевича Кошелева. Мало кто из исследователей советского времени видел эти оригиналы. Мы в искусствоведческой науке опирались, в основном, на эскизы этого Страстного цикла, которые хранятся в Русском музее. Сейчас, посмотрев в реальности, можно сделать вывод, что эскизные рисунки отличаются от окончательных произведений — картин на Александровском подворье ИППО. И мы увидели там две композиции, которые просто параллельны росписям на Сергиевском подворье, это так называемые реплики художников, поклонников ли Н. А. Кошелева, поклонников ли этого стиля. И вот посмотрите, эти две композиции — «Жены-мироносицы у Гроба Господня» и «Моление о чаше в Гефсиманском саду» — полностью композиционно перекликаются с работами художника Н. А. Кошелева. Еще одна картина, я еще по фотографиям это говорила, вторит картине А. А. Иванова «Явление Христа Марии Магдалине после Воскресения». Вывод искусствоведческий можно сделать о приоритетах, о том, опираясь на какие образцы, был создан такой великолепный ансамбль росписей, который в России надо еще поискать.

Мы можем какие-то выводы, наверное, и, опираясь на даты, сделать?

Ю. Колосова. Да, нужно искать материалы по паспортным книгам после 1890 года. 1890 год – это год освящения всего подворья, и очень часто бывало, что росписи и художественная отделка помещения могли быть выполнены после освящения. Надо также сказать отдельно о вестибюле-парадной. Слава Богу, что в парадной сохранилась живопись, но вот она в удручающем состоянии. Там утраты живописного слоя будут 70–80%.

И каковы перспективы, можно это восстановить, реставрировать?

Ю. Колосова. Да, реставрировать это можно, поскольку гризаль – это роспись под рельеф, имитация, для этого использовались белила, а белила наиболее стойкие краски, и основные мотивы рисунка легко берутся. Но здесь будет сначала идти речь о консервации того, что есть, а уж потом – о воссоздании.

Д. Аринчев. Пострадал в основном синий фон, и из-за того, что все-таки это не масляная краска, а клеевая краска, которая разрушается еще более активно, чем масляная. Но нас радует, что мотив этот можно воспроизвести, благодаря сохранившимся историческим снимкам, которые Вы, Павел, нам показали. Понятно, что в других, богатых по отделке, помещениях были такие же потолки. После принятия общей концепции реставрации Сергиевского подворья в наиболее важных залах, таких, как библиотека и архив, куда перейдет все, что удалость найти и инвентаризовать, можно будет воссоздать потолки по этому подлинному имеющемуся образцу.

Юлия Львовна, как Вы считаете помещение народной трапезной можно использовать по своему прямому назначению после окончания процесса реставрации?

Ю. Колосова. По всем требованиям современной реставрации, требованиям сохранности, как столовую это помещение нельзя будет использовать никогда. Как впрочем, и в других целях, которые подразумевают большое и частое скопление народа. Только для того, о чем Вы говорили: для проведения конференций, семинаров, лекций. Кроме того, мы люди православные, здесь могут проводиться иногда молебны, заупокойные службы памяти деятелей Императорского Православного Палестинского Общества.

Тогда в такой концепции правильным ли будет придать декору элементы парадности?

Ю. Колосова. Мы с реставратором Дмитрием Владимировичем считаем, что можно придать элементы парадности, для чего можно, не искажая замысла, по орнаментам вокруг сюжетных картин внести позолоту и, кроме этого, на лицевом фасаде перед башенным пространством на пилонах, где изображен знак ИППО, эти знаки было бы желательно вызолотить. Тем более, что на Елеонской горе в русском Спасо-Вознесенском храме мы видели пример того, что да, такие элементы привносятся, это не является нарушением общего замысла, но становится уже не народной столовой, а это становится презентабельным помещением с православными религиозными сюжетами. Столовой, как я говорила, здесь уже быть не может. Климат в этой стране достаточно сложный и своеобразный и то, что сохранилось масло по штукатурке, это в общем-то промысел Божий. Могло быть всё потеряно и утрачено.

Кроме важных запланированных задач по реставрации, которые были выполнены, Вы совершили краткое паломничество по древней части Иерусалима, посетили некоторые святыни, какие впечатления у вас сложились?

Д. Аринчев. Это даже нельзя назвать впечатлением. Это не впечатление, это прикосновение к самому святому, что есть в наших сердцах.
А какие из мест особо потрясли?

Ю. Колосова. Для меня как русского человека, русской женщины было важно всё, что связано с искуплением — Голгофа, Гроб Господень и Гроб Божией Матери. Мы чтим Богородицу. Мы были на ночной службе у Гроба Господня, где было много русских паломников. Надо сказать, что я уезжаю с чувством огромной ответственности, хотя профессионально мы никогда не предаем себя, но здесь это чувство как-то еще более возросло, потому что такое это место, потому что это Святой Град Иерусалим. Я видела на севере у нас в России, в Вологодской области, заброшенную церковь 18 века, от которой остались только стены и кое-какие росписи. Там и перекрытий нет, и зияют пустые глазницы выбитых рам, бесконечно течет вода, но на одной стене я все-таки разглядела остатки фрески: Святой Град Иерусалим, написанный на всю ширину этой церкви. Это было год назад, и я хочу сказать, что тот град, который был нарисован русским художником-изографом, действительно соответствует тому городу, который как бы спустился с небес и стоит здесь перед нами. Когда мы шли со стороны Яффских ворот старого города, то было такое необычное ощущение, как будто находишься в городе с той фрески, который ожил и стоит.

Как Вы считаете, важно ли возвращение Сергиевского подворья Российской Федерации, важно ли укрепление и возвращение Императорского Православного Палестинского Общества сюда в Иерусалим, ведь так много мы видим здесь зданий со знаком ИППО, знаем, что много потеряно, но есть надежда, что возможно еще что-то возвратить и продолжать традиционную деятельность, важно ли это для России в национально-культурном значение?

Ю. Колосова. Без сомнения, это очень важно, и Православное Палестинское Общество всегда было главным форпостом здесь на Востоке, еще до того, как великий князь Сергий Александрович и царь-батюшка дали позже, в 1889 году, ему почетное звание Императорское. На Востоке здесь всё развивалось. Кто бывал в библиотеках и соприкасался с благородной деятельностью ИППО в конце 19 века по литературе и изданиям ИППО, знает это не понаслышке. Что касается паломников, то все мои друзья, и светские, и верующие воцерковленные, только и говорят, как нам нужно подворье в Иерусалиме на Святой Земле. И конечно же, хотелось бы всю деятельность, связанную с русским языком, с археологическими изысканиями Общества, которая здесь была, возродить, чтобы здесь всё опять процветало.

Безусловно, этот шаг бесценен для России. Усилия Императорского Православного Палестинского Общества, МИДа и других структур в возрождении России на Святой Земле бесценны. Можно много мечтать, но если есть мечта, и говорить об этом: да, да, да, то Бог нас услышит, и так и будет. И мы тоже хотим, чтобы всё вернулось во Славу Господа и во славу Востока. Без Востока ничего не бывает.

Огромное спасибо вам, Юлия Львовна и Дмитрий Владимирович, за вашу работу, помощь ИППО в восстановление Сергиевского подворья и интересное интервью.

Вопросы задавал П. В. Платонов

Фото П. В. Платонова

29 июня 2009 года

Иерусалим,

Сергиевское подворье

версия для печати