Юбилеи 2024 года

130 лет
Освящение храма на русском подворье в Яффо 


Храм св. апостола Петра и праведной Тавифы на русском участке в Яффо. П.В. Платонов

130 лет
Кончина архимандрита Антонина (Капустина)

Архимандрит Антонин (Капустин) - начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме


Антонин Капустин — основатель «Русской Палестины». А. Михайлова


155 лет
Освящение храма св.мц. царицы Александры в Иерусалиме


История здания Русской Духовной Миссии в Иерусалиме с домовым храмом св. мученицы Александры. П. В. Платонов

 

190 лет

Юбилей Василия Хитрово - инициатора создания ИППО

Памяти старого паломника почетного члена и секретаря Императорского Православного Палестинского Общества Василия Николаевича Хитрово + 5 мая 1903 г. И. К. Лабутин

Памяти основателя Палестинского общества. Некрополь Никольского кладбища Александро-Невской лавры. Л. И. Соколова

В. Н. Хитрово — основатель Императорского Православного Палестинского Общества. Н. Н. Лисовой


95 лет
Кончина почетного члена ИППО Алексея Дмитриевского

Алексей Афанасьевич Дмитриевский. Н. Н. Лисовой

135 лет
Кончина благотворителя Святой Земли Александра Казанцева 

Соликамский член Императорского Православного Палестинского Общества Александр Рязанцев и русский благовестник на Елеоне. Л.Н. Блинова

 

Информационные партнеры

Россия в красках: история, православие и русская эмиграция

 

Православный поклонник на Святой Земле. Святая Земля и паломничество: история и современность
Россия и Христианский Восток: история, наука, культура





Глава I.

Биография епископа Виктора
(1878 - август 1926 гг.)

Константин Александрович (в будущем епископ Виктор) Островидов [1] родился 21 мая 1878 г. в с. Золотое Камышинского уезда Саратовской губернии[2], в семье Александра Алексеевича Островидова - псаломщика Троицкой церкви с. Золотого и его супруги Анны Ивановны [3]. Константин был вторым ребенком. Помимо него в семье росли четверо братьев и две сестры: [4] Сер­гий 1874 г.р., Мария 1882 г.р., Александр 1884 г.р., Лидия 1886 г.р., Венедикт 1889 г.р., Николай 1892 г.р.[5] 

 

Положение многодетной семьи псаломщика Островидова было сложным. Клировая ведомость Троицкой церкви с. Золо­того так свидетельствует об этом: «На содержание причта жа­лования ни откуда не положено, а содержится он даянием при­хожан за требоисполнение. Содержание причта неудовлетворительное»[6]. Будучи уже вдали от малой родины владыка поддер­живал отношения со своей семьей. В Государственном архиве Саратовской области сохранились его письма к Саратовскому архиерею Гермогену Долганёву. В одном из писем, отправлен­ном из Иерусалима, иеромонах Виктор ходатайствует о зяте -диаконе Александре Вавилове[7]. В другом письме уже настоятель Троицкого Зеленецкого монастыря архимандрит Виктор просит епископа оказать помощь младшему брату[8] Венедикту[9].

 

В 1888 г. в возрасте десяти лет Константин поступает в «приготовительный класс» Камышинского духовного училища. В 1889 г., окончив подготовительный курс по первому разряду и пройдя испытания, Он был переведён в первый класс учили­ща[10]. В 1889-1893 гг. продолжает обучение в Камышинском ду­ховном училище. На протяжении всех четырех лет по успевае­мости он находился во втором разрядном списке[11].

 

По окончании духовного училища в 1893 г. Константин поступил в Саратовскую духовную семинарию. Первый класс семинарии он закончил, имея следующие результаты: очень хо­рошие отметки (4) - Священное Писание, латинский язык, французский язык; хорошие отметки (3) - математика, граж­данская история, греческий язык, церковное пение (в 1-й и во 2-й четверти была отметка 2), словесность, письменные упражне­ния (словесность, Св. Писание, гражд. история), отличную от­метку воспитанник имел только по поведению; по болезни было пропущено 69 уроков, 54 из них в третьей четверти[12]. Подобные успехи по учебе были у семинариста Островидова и в следую­щие годы. С первого по пятый класс по успеваемости он нахо­дился во втором разрядном списке[13]. Шестой, выпускной, класс семинарии Константин закончил по первому разряду[14]. «По окончании полного курса обучения в Семинарии, Островидов Константин причислен педагогическим собранием Семинарско­го Правления, от 10/11 июня 1899 г., с утверждения епархиаль­ного Архиерея, к первому разряду воспитанников оной и удостоен звания студента семинарии»[15]. Семинарский аттестат Островидова содержит также сведения, что «при отличном по­ведении»[16] он достиг следующих результатов: отличных (5) -по обличительному Богословию, гомилетике, психологии, ме­дицине; очень хороших (4) - по изъяснению Священного Писа­ния, Библейской истории, общей церковной истории, истории русской Церкви, учению о русском расколе, основному, догма­тическому и нравственному Богословиям, практическому руко­водству для пастырей, литургике, истории русской литературы, алгебре, геометрии, физике, логике, истории философии, дидак­тике, латинскому и еврейскому языкам; хороших (3) - по рус­ской словесности, всеобщей гражданской истории, русской гражданской истории, церковному пению, греческому и фран­цузскому языкам[17].

 

16 июня 1899 г. Константин подает прошение в правление Саратовской духовной семинарии о выдаче ему на руки аттестата[18] и отправляется волонтером поступать в Казанскую ду­ховную академию. 13 августа студент Саратовской семинарии Островидов Константин Александрович подает «покорнейшее прошение»[19] Преосвяшенному Антонию, епископу Чистополь­скому, ректору Казанской духовной академии на предмет допуска его к приемным испытаниям[20]. Он успешно выдержал приемные испытания по Священному Писанию Нового Завета, догматическому Богословию, общей Церковной истории, Рус­ской Церковной истории, греческому языку, французскому языку, письменный по психологии и, получив средний балл 4,086 - 20 место в списке по «сравнительному достоинству бал­лов», был зачислен на первый курс академии[21].

 

За четыре года учебы в академии он «при отличном поведении»[22]проявил успехи в изучении гомилетики и истории проповедничества, педагогики, пастырского богословия, метафизи­ки, истории философии, а также еврейскому языку и библей­ской археологии[23].

 

В период академического студенчества Константин Алек­сандрович принимал участие в деятельности философского кружка[24]. На втором заседании 1902-1903 учебного года в при­сутствии ректора, инспектора и профессуры им был прочитан доклад на тему «Духовный элемент мировой действительности»[25]. На четвертом курсе Константин написал курсовое сочи­нение под заглавием «Брак и безбрачие».

 

7 июля 1903 г. Константину Александровичу был выдан диплом Казанской Академии[26], присуждена степень кандидата богословия с правом преподавания в семинарии[27]. Однако Са­ратовскому епархиальному начальству выпускник был реко­мендован на должность преподавателя русского языка в духов­ном училище[28].

 

28 июня 1903 года Константин Александрович был пострижен в монашество с именем Виктор[29]. А уже 29 и 30 июня над ним были совершены последовательно диаконская и иерейская хиротонии[30]. Как монашеский постриг, так и обе хирото­нии совершил архиепископ Волынский и Житомирский Антоний (Храповицкий)[31].

 

По окончании духовной академии иеромонах Виктор на­чал свое служение церкви на малой родине - в Саратовской епархии. 1 августа 1903 г. резолюцией епископа Саратовского и Царицынского Гермогена он был назначен на должность противораскольнического миссионера[32]. 18 марта 1904 г. на заседании Саратовского епархиального комитета православного мис­сионерского общества под председательством преосвященного Гермогена было принято решение перепрофилировать миссио­нерскую деятельность иеромонаха Виктора на работу с инород­цами[33].

 

По решению Святейшего Синода от 5 декабря 1903 г. № 11735 Саратовскому епархиальному начальству было разреше­но учреждение Свято-Троицкого подворья Саратовского Спасо-Преображенского монастыря в городе Хвалынске[34]. Согласно рапорту преосвященного Гермогена в Синод Хвалынское подворье по его благословению функционирует с 6 января 1903 г.[35]Из переписки епископа Гермогена с иеромонахом Виктором видно, что последний возглавлял подворье с августа 1903 г.[36] Официальное же назначение настоятелем Свято-Троицкого Хвалынского подворья о. Виктор получил лишь в январе 1904 г. после решения Святейшего Синода об открытии подворья[37]. За­ведуя подворьем, Островидов заботился о благоустройстве оби­тели (в августе 1903 г. просил благословения архиерея идти пешком в Сызрань за пожертвованной иконой[38], занимался покупкой недвижимости для подворья[39], строительством храма[40]), об её духовном состоянии (командировал насельника подворья в Киев для поиска духовника[41], проводил работу с послушниками[42]) и развитии миссии в миру (планировал открытие общежительной школы[43]).

 

Кроме управления Хвалынским подворьем и миссионер­ской работы на о. Виктора были возложены и другие послуша­ния. Так, 13 марта 1904 г. распоряжением преосвященнейшегоГермогена он был включен в состав издательской комиссии при Саратовском епархиальном братстве Св. Креста[44], а 19 марта утвержден в должности её корректора[45]. Комиссия занималась изданием книжек, листков, картин и изображений духовного и религиозно-нравственного содержания[46]; деятельность комис­сии находилась под непосредственным руководством епископа Саратовского и Царицынского Гермогена[47] и проводила ежене­дельные заседания в архиерейском доме[48].

 

Несмотря на обилие послушаний, иеромонах Виктор про­должал заниматься литературно-богословскими изысканиями. В феврале 1904 г. он прочитал в зале музыкального училища три лекции о «недовольных людях» по произведениям М. Горько­го[49]. Лекции собирали такое количество публики, что зал не мог вместить всех желающих[50]. Первые две лекции (15 и 22 февра­ля) посетил Саратовский губернатор П.А. Столыпин[51]. В 1905 г. лекции были изданы в Санкт-Петербурге отдельной брошюрой[52].

 

За полтора года службы в Саратовской епархии иеромонах Виктор получил одну богослужебную награду: 10 декабря 1903 г. был награжден преосвященным Гермогеном правом ношения набедренника[53].

 

Указом Святейшего Синода от 25 января 1905[54]г. №680 по ходатайству преосвященного Саратовского[55]иеромонах Виктор был назначен в состав Иерусалимской Духовной Миссии старшим иеромонахом[56]. Этим же указом о. Виктору давалось право ношения наперстного креста[57]. Прибыл в Иерусалим новоназначенный старший член Миссии 28 марта, а уже первого апре­ля вступил в исполнение обязанностей по должности[58].

 

Из скупой экономической переписки РДМ в Иерусалиме с Российским Императорским Православным Палестинским Об­ществом мы знаем о том, что, исполняя обязанности старшего иеромонаха Миссии, о. Виктор ежегодно во время Великого по­ста объезжал учебные заведения РИППО в городах Назарете, Дамаске и Триполи для исповеди и причащения русского учительского персонала[59].

 

Положение Иерусалимской Миссии в тот период осложня­лось как враждебным отношением Турецких властей в лице Гу­бернатора Иерусалима[60], так и трениями с иерусалимской Пат­риархией[61]. «У архимандрита Леонида [начальника Миссии -К.И.] были какие-то нелады с иеромонахом Виктором, и ему очень хотелось его быстрого увольнения, однако он пробыл в Миссии двойной срок (четыре года)»[62]. Оказавшись в столь сложном положении о. Виктор пишет в письме епископу Гермогену: «Сам я лично после ухода из Хвалынска живу постоян­но в великой скорби. Не раз просил благословения у преосвященнаго Антония, чтобы вернуться назад в Хвалынск, но он не отвечает на сие. Правда, внешнее мое положение куда лучше, но, оказывается, все ничто, если нет внутренняго мира, радости сердечной... Владыко Антоний пишет, чтобы я крепился и занимался для будущаго языками, а я написал ему решительное просительное письмо, чтобы куда-нибудь перевел меня из Ие­русалима. Утешение и забвение нахожу в изучении наитруднейшаго арабскаго языка»[63].

 

С 12 по 26 июля 1908 г. в Киеве проходил IV Всероссий­ский миссионерский съезд[64]. В это время иеромонах Виктор на­ходился в отпуске в Киеве[65]. 18 июля он «по протекции Волын­ского архиепископа Антония и по желанию Киевского митро­полита Флавиана»[66] выступил на съезде с пространным докла­дом об Иерусалимской Духовной Миссии. В речи о. Виктор публично выразил свои религиозно-политические взгляды. На съезде присутствовало более шестисот участников, среди кото­рых тридцать пять архиереев и епископов. В 1909 г. доклад о. Виктора был опубликован в виде отдельной брошюры[67].

 

Выделяя внешнее богатство Иерусалимской миссии, Островидов оценивал её роль только в качестве исполнительницы треб, которые в значительной степени зависят от «сезона» на­плыва паломников. При этом выделялось практическое отсут­ствие работы по отстаиванию религиозных интересов РПЦ в та­ком важном для многих конфессий месте. Такая ситуация, по мнению Виктора, сложилось благодаря тому, что миссия изна­чально складывалась в качестве инструмента международной политики светской власти. «Мы необходимо должны будем признать, у нас ещё и не было в Иерусалиме духовной Миссии как посланничества высшею духовною властью Русской Церкви духовных лиц с определёнными чисто-церковными и религиоз­ными целями. Наша же теперешняя Миссия в Иерусалиме, хо­тя вне сомнения и относится к учреждениям Русской Церкви, образовалась совершенно самостоятельно после многих пере­житий и случайно окрепла из посланничества на Востоке светскою властью своего агента в рясе. Первоначальная наша духовная Миссия в Иерусалиме являла собою именно ни чтоиное, как агента правительства русского с чисто-спекулятивными целями под флагом поддержания православия на Востоке. И, - как это ни странно для духовного лица, но первоначально этот правительственный агент в рясе даже был вынужден прикрыться пред взорами первосвятителей Восточной Церкви, к которым он шел на помощь, под видом паломника при официальной инструкции его деятельности, данной от министерства»[68].

 

Что касается религиозного значения миссии, то здесь о. Виктором в качестве одного из наглядных примеров приводит­ся интересный своей курьёзностью случай: «... полная безжиз­ненность и наличная бесцельность Миссии все-таки остаётся во всей силе и до сих пор, что нечаянно и засвидетельствовал один из посетивших Палестину наших иерархов. На обеде в здании Миссии в честь этого редкого в Палестине гостя, после обычных тостов за Государя и местных деятелей владыка пожелал сказать слово и за нашу Миссию. «Теперь прилично, начал святитель, предложить слово за... но впрочем, что здесь такое? монастырь? - не монастырь; приют, богадельня? - не похоже; постоялый двор? тоже не то; Миссия? но в чем её Миссия?... ну-да, говорить, просто пожелаем здоровья здесь живущим». Такой неожиданный инцидент рассмешил всех при­сутствующих, но только на этот смех прилично было отве­тить словами нашего великого писателя: что смеётесь ? - над собой смеётесь»[69].

 

По мнению о. Виктора, политическая деятельность на службе российского правительства поставила миссию на лож­ный путь и «омертвила» её религиозное содержание. Это, по­мимо прочего, проявлялось в том, что вместо братской любви и должного уважения к старшей Греческой православной церкви имело место крайне горделивое и пренебрежительное отноше­нии к ней. В отношении греческого духовенства и иерархии миссии давались инструкции «преобразовать, перевоспитать»[70].

 

Далее, развивая свою мысль, о. Виктор на примере взаимоотношении между русской и греческой церквями акцентиру­ет внимание на вопросах:

 

·       возможного характера взаимоотношений церкви и го­сударства;

·       соотношения религиозной сущности и внешнего бла­гополучия, богатства церкви.

 

«Но главное зло от этого лживого, горделивого начала, с которым мы пришли на Восток, вышло то, что оно в течение последних пятидесяти лет незаметно проникло в сознание все­го русского народа и ... особенно у людей, побывавших на Вос­токе, и увидевших внешнюю бедноту греческих церквей и вооб­ще угнетенное положение восточного духовенства под турец­ким игом. Не буду оправдывать этого неправого по существу мнения, но скажу только, что в деле религиозной жизни и просвещения первое место от времени самих апостолов ни­когда не занимала образованность, учёность с внешним бле­ском, а вера и любовь, чего ни от кого, ни при каких условия опять не возможно, а следовательно и от восточных христи­ан, несущих на себе тяжёлый крест рабства. Мы ещё только вступаем на путь самостоятельной, внегосударственной помощи жизнедеятельности, а восточные церкви живут этой самостоятельной жизнью под чужим, часто злодеющим для них, турецким правительством уже многие сотни лет и в страшном огне борьбы со свободно гуляющим на Востоке па­пизмом и протестантизмом, и всяким другим сектантством. Не поразитъся-ли нам этим духовным могуществом Восточной Церкви в борьбе за православие, за святыни Востока вместо того горделивого отношения к восточному духовенству, кото­рое проникло во все слои нашего общества разве кроме просто­го народа...»[71].

 

Следующим важным моментом в докладе о. Виктора, от­ражающим его ценностные установки, являлась характеристика развивающихся в обществе социалистических идей. В социа­лизме он видел угрозу искоренения у людей религиозного чув­ства посредством соответствующего воспитания в школах молодого поколения. Виктор ставил в один ряд социалистов и представителями конкурирующих конфессий - «волки в овечь­ей шкуре», «бороться с которыми можно не иначе, как оста­вивши горделивое себялюбие и вставши на путь искренних братских отношений любви всех православных поместных церквей и отдельных чад их между собою»[72].

 

Представляется возможным экстраполировать оценку о. Виктором деятельности Иерусалимской духовной миссии и в целом на церковную жизнь в России в начале XX в.

 

Доклад стал предметом обсуждения в Синоде. От началь­ника Миссии был потребован отчет о деятельности миссии и возможных способах решения обозначенных проблем[73]. Это не­санкционированное выступление на съезде и его последствия серьезно осложнили уже ранее сделавшиеся напряженными от­ношения иеромонаха Виктора с архимандритом Леонидом[74]. В итоге, определением Святейшего Синода за № 3 от 10-13 января 1909 г. о. Виктор был назначен смотрителем Архангельского духовного училища[75].

 

В исполнение обязанностей по должности смотрителя Ар­хангельского духовного училища иеромонах Виктор вступил 30 января 1909 г. А уже 31 января 1909[76] г. определением Святей­шего Синода за № 15 был повторно награжден наперстным крестом, выдаваемым от Святейшего Синода[77]. Вскоре в Архан­гельской епархии оценили потенциал нового смотрителя учи­лища, окончившего Духовную Академию с миссионерским ук­лоном и имевшего опыт миссионерской работы в Саратовской епархии, и 4 марта 1909 г. о. Виктор был утвержден епископом Архангельским и Холмогорским Михеем членом комиссии по делам раскола[78]. Не имея сердечного расположения к духовной учебной службе и чувствуя себя на ней крайне тяжело, Островидов 26 сентября 1909 г. пишет прошение митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Антонию об освобождении его от должности смотрителя и приеме в братию Александро-Невской Лавры[79]. Со своей стороны митрополит Антоний ра­портом от 29 сентября выразил согласие принять иеромонаха Виктора в число братии Лавры[80]. 16 октября 1909 г. указом № 8245 о. Виктор был уволен с должности смотрителя Архангель­ского духовного училища и переведен в число братии Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры[81]. По распоряжению пре­освященного Михея от 24 октября, иеромонах Виктор исполнял обязанности смотрителя Архангельского духовного училища до прибытия нового смотрителя, т.е. по 8 ноября[82].

 

Всего год прожил о. Виктор в Александро-Невской Лавре, и 22 ноября 1910 г. указом Святейшего Синода № 16542 был назначен настоятелем Свято-Троицкого Зеленецкого третье-классного монастыря с возведением в сан архимандрита[83]. Это назначение состоялось «вопреки воле наместника Лавры»[84] ар­химандрита Феофана[85].

 

В 1910 г. Зеленецкий монастырь имел 13 насельников: игу­мена, 5 иеромонахов, 3 иеродиаконов, 3 монахов и 1 послушни­ка. В монастыре было два каменных храма, пять деревянных и одна каменная часовня[86]. При предшественнике архимандрита Виктора - архимандрите Серапионе - в монастыре проводи­лись активные работы по украшению обители: в соборном хра­ме делалась новая роспись стен и золочение иконостаса, а также позолота крестов на храмах, колокольне, часовнях и св. вратах[87]. Золочение крестов и иконостаса было завершено уже при настоятельстве о. Виктора, об этом говорят дела по освидетельствованию работ[88]. За восемь лет настоятельства архимандрит Виктор четырежды менял казначея и ризничего[89], а в сентябре 1917 г. даже провел выборы[90] на должность ризничего.

 

С.Л. Фирсов, анализируя генезис религиозно-политических (в конце 1920-х гг. антагонистических по отно­шению к епископу Виктору) взглядов митрополита Сергия Страгородского, показывает, что в синодальной церкви царил дух «формализма», администрирования, а также беспрекослов­ное послушание иерархии государству. «Форма в Русской церк­ви заменила содержание». Духовенство в начале XX в. в основ­ном исполняло требы и не оказывало серьёзного нравственного влияния на свою паству. При этом петербуржский историк де­лает оговорку, что православие не нужно всецело воспринимать «казёнщиной». В подтверждение того, что «подлинная вера» (или стремление её обрести) были сильны в русском правосла­вии, С.Л. Фирсов в качестве примеров приводит жизнь Оптинских старцев и святого Иоанна Кронштадского, а также религи­озный «ренессанс» начала века[91]. К представителям «подлинной веры» можно отнести и Виктора Островидова. Классическим же примером синодального иерарха, придерживавшегося византийско-петровской «симфонии» церкви и государства, привед­шей к «формализму» и «церковному позитивизму», как спра­ведливо считает С.Л. Фирсов, являлся епископ Сергий (Страгородский). Он имел взгляд «на церковное служение, как на госу­дарственную службу, где мистический элемент подавляется элементом практическим, и где политическая целесообразность ценится если не выше, то, по крайней мере, наравне с «метафи­зической» церковной пользой»[92].

 

Указанные противоречивые тенденции в жизни РПЦ отра­жены и в богословской полемике о. Виктора с еп. Сергием Страгородским. Хотя их расхождения на «поверхности» носят богословский, экклесиологический[93] характер, однако, в конеч­ном счёте, как показала история церковно-государственных от­ношений в советское время, они существенным образом оказа­ли влияние и на политические разногласия между Виктором и Сергием.

 

В своей статье «Новые богословы», опубликованной в 1912 г., архимандрит Виктор подверг критике архиепископов Сергия (Страгородского) и Антония (Храповицкого). Они, как утверждал Виктор, пытались рационализировать христианское учение, вытеснив из него мистическую, сверхъестественную сторону спасения человека[94]. Последнее же архиепископы Сер­гий и Антоний рассматривали в плоскости нравственного есте­ственного самосовершенствования самого человека и церков­ной организации[95], а отсюда выходит, что для спасения необхо­дима внешняя организация[96].

 

Критикуя взгляды архиепископов Сергия и Антония, о. Виктор сравнивал их с еретиками. «И новые богословы, думая чрез искусственное расширение нравственной самодеятельно­сти человека оживить Христианство,  в действительноститолько повторяют собой печальную судьбу известных ерети­ков XVI века - социниан. «Социнианские богословы также при­писали совершение спасения нравственным силам самого чело­века, хотя и при содействии Божией благодати, так что кре­стная смерть Иисуса Христа, по их богословским соображени­ям, была не искупительной жертвой за грехи людей, а только исключительным свидетельством Божией готовности про­щать людям все согрешения их и оказывать им благодатную помощь для достижения вечной жизни и Царства Небесного. Таким представлением Христова дела они, очевидно, не только разрушили Христианский догмат спасения, но и открыли ши­рокий путь к решительному отрицанию всей Христианской догматики; потому что, если в самом деле Божие участие в спасении людей ограничивается только простым показанием Божией готовности содействовать их действительному спа­сению, то для такого показания вовсе не требуется пришест­вия мiр Божия Сына... И социнианские богословы, действи­тельно, пришли к полному разрушению Христианства, хотя на самом деле они думали и желали не разрушать Христианство, а напротив, утвердить его, как абсолютно истинную вечную религию». Такой оке неизбежный конец должен быть и для новых богословов: и для них историческое дело Христа-Спасителя в той форме, в какой оно совершено, безусловно должно потерять, и уже для многих несчастных потеряло, свой смысл и значение. И человек снова возвращается на путь естественного мышления и еще только «возможно­сти» своего спасения, и в муках отчаяния снова вопиет к Небу словами апостола Павла: «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти»[97].

 

Сам архимандрит Виктор в обосновании нравственности исходил из тезиса о том, что Христос, в первую очередь, - Спа­ситель (в мистическом, сакральном, сверхъестественном смыс­ле), а не просто моралист, учитель, на которого нужно ориенти­роваться как на нравственный идеал, ориентир, «маяк». «Тот же образ моралиста-учителя, каковым только и мог немощный умчеловека обнять Христа, - есть образ не Его, а как раз Его врага - антихриста»[98]. Человек, по мнению Виктора, является носите­лем абсолютного, сверхъестественного, идеального начала. Нравственная деятельность личности может только служить аб­солютным, то есть вечным истинным содержанием жизни. Вне этого человек теряет всякий смысл своего существования, не­смотря на его гуманистическую нравственность. Свои взгляды о. Виктор опубликовал ещё в 1904-1905 гг. "[99].

 

К моменту опубликования статьи о. Виктора «Новые бого­словы» (1912 г.) архиепископы Сергий и Антоний имели ог­ромный авторитет, как в административном, так и в богослов­ском плане. Сергий (Страгородский) в своё время был ректором Санкт-Петербургской духовной академии, 11 лет являлся епи­скопом, доктором богословия, членом Синода, председателем Предсоборного совещания при Синоде. В 1895 г. за свой дис­сертационный труд «Православное учение о спасении», крити­куемый о. Виктором (Островидовым), Сергий был удостоен степени магистра богословия. Владыка Антоний (Храповиц­кий), магистр богословия, являлся доцентом Санкт-Петербургской духовной академии. В разное время возглавлял Московскую и Казанскую духовные академии, имел 15-летний стаж в сане епископа, член Синода[100].

 

В связи с этим представляется не случайным, что свою статью «Новые богословы» о. Виктор, настоятель «захолустно­го» Зеленецкого Свято-Троицкого монастыря Санкт-Петербургской епархии, напечатал в московском старообрядче­ском журнале «Церковь» под псевдонимом «Странник».

 

Несмотря на меры предосторожности, в связи с критикой архиепископов Антония и Сергия по отношению к Виктору, по его собственному свидетельству, продолжительное время имеломесто «нерасположение» этих иерархов, а со стороны последне­го даже встречались препятствия назначению Виктора на долж­ность ректора Тифлисской Семинарии[101]. Позднее митрополит Сергий (Страгородский) возглавил РПЦ, а митрополит Антоний (Храповицкий) РПЦЗ. После появления Декларации 27 июля 1927 г. Виктор увидел в этом документе генезис учения Сергия, критиковавшееся им ранее, и причину того, что последний, как и его политический антипод Антоний (Храповицкий), «не мог­ли мыслить Церковь без политической организации»[102].

 

5/18 ноября 1918 г. указом Святейшего Патриарха и Свя­щенного Синода, по ходатайству митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина, настоятель Свято-Троицкого Зеленецкого монастыря архимандрит Виктор был назначен наместником Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры[103]. В исполне­ние обязанностей наместника Лавры архимандрит Виктор всту­пил 21 сентября / 4 октября на основании телеграммы Святей­шего Патриарха и резолюции митрополита Вениамина[104]. Он возглавил Лавру в тяжелое время гражданской войны. Когда-то богатейшая обитель после внедрения антицерковного законода­тельства власти советов была обескровлена. Так, на заседании Духовного Собора 21 сентября / 4 октября ввиду отсутствия средств было принято решение о невозможности открытия школы для малолетних певчих в 1918-1919 учебном году[105]. А 26 октября / 8 ноября Духовный Собор Лавры принял решение из-за дороговизны, дефицита и отсутствия у Лавры средств на продукты питания временно закрыть братскую кухню с уволь­нением служащих кухни с первого ноября[106].

 

В период наместничества архимандрита Виктора Александро-Невская Лавра лишилась недвижимого имущества: в ноябре имения «Серафимово» в Лужском уезде[107], 1 мая и 22 ноября 1918 г.власти изъяли у Лавры «за неуплату налогов» дома в Александро-Невском и Рождественском районе города[108]. В ян­варе 1919 г. Лавра разместила в своих помещениях Петроград­ский Епархиальный Совет, который также лишился недвижи­мого имущества[109].

 

Поместный собор Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. постановил иметь в уездных городах викарные епи­скопские кафедры. Причем постановление от 2/15 апреля 1918 г. вносило новые принципы в формирование круга обязанно­стей и полномочий викарных епископов. Согласно этому по­становлению к ведению викарных епископов относились не только дела, касающиеся отдельных вопросов епархиального управления, но и управление отдельными частями епархии; ви­карий должен управлять своей частью епархии под общим ру­ководством епархиального архиерея на правах самостоятельно­го епископа и иметь пребывание в городе, по которому титулуется[110].

 

Приводя в исполнение данное соборное определение, Свя­тейший Патриарх Тихон и Священный Синод указом № 3716 от 2/15 декабря 1919 г. учредили Уржумскую епископскую кафед­ру[111]. Тем же указом епископом Уржумским, викарием Вятской епархии, был назначен архимандрит Виктор (Островидов), наместник Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры[112]. Со­гласно указу хиротония должна была состояться в Петрограде.

 

Встреча 23 января 1920 г.[113] епископа Виктора духовенст­вом и верующими Уржумского уезда, по сведениям губЧК, «носила чрезвычайно торжественный характер: звонили коло­кола, в верующих массах сказывалось особенное оживление и праздничное настроение... С приездом епископа церковь пере­полняется народом»[114]. На следующий день после приезда верующие в знак особого признания и почтения посылали еп. Виктору пироги, продукты и т.д.[115]

 

Исходя из того факта, что население уезда было пропитано религиозным чувством и к советской власти относилось в боль­шинстве своей массы недоброжелательно, Уржумская ЧК сочла нахождение епископа Виктора в г. Уржуме нежелательным. Во второй половине февраля на основании того, что по прибытии в Уржум епископ Виктор не явился в Отдел управления для ре­гистрации своих документов, уездная ЧК посчитала оправдан­ным провести у него обыск[116]. 16 апреля 1920 г. у него был конфискован золотой напрестольный крест. Обращения епи­скопа Виктора в различные инстанции никаких результатов не дали[117].

 

Во время эпидемии тифа в Уржумском уезде в своих про­поведях епископ Виктор говорил, что Господь посылает болез­ни для вразумления и укрепления веры людей, и призвал ве­рующих окроплять свои жилища святой водой. В мае 1920 г. Виктор Островидов был осуждён Вятским губревтрибуналом по обвинению «в агитации против медицины» и приговорён к ли­шению свободы до окончании войны с Польшей118. Освобождён после 5 месяцев заключения.

 

Во время своего заключения 2 июля 1920 г. епископ Вик­тор в открытом письме, опубликованном в губернской газете «Вятская правда», заявил о своём отношении к советской вла­сти: «В мае, 27 дня, 1920 г., я по постановлению Вятского гу­бернского революционного трибунала был заключен в Вятский рабоче-исправителъный дом до окончания войны с Польшей[118]. На суде трибунала мне было предъявлено обвинение в агитации против Советской власти с церковного амвона.

 

В виду признания меня контрреволюционером, считаю нужным печатно заявить о своем отношении к советской вла­сти.

 

По слову апостола Павла, "существующие власти от Бо­га установлены, почему противящийся власти противится Божию установлению." (Римл. I, 13, 1-2). Между тем в на­стоящее время установившейся гражданской властью являет­ся рабоче-крестьянская власть... Поэтому, следуя словам св. апостола Павла, я должен признать, признавал и признаю Российской гражданской властью рабоче-крестьянское пра­вительство, которому в делах мирских (гражданских) счи­таю нужным подчиняться и других призывать к тому же. Но вместе с тем считаю долгом заявить, что я по своему положению епископа православной церкви призван служить церкви Божьей, не вмешиваясь в жизнь государства и вооб­ще в политику.

В заключение добавлю, что мой взгляд на Советскую власть не является вынужденным: я не враг трудового народа и не тюремное заключение побудило меня писать о признании Советской власти»[119].

 

В начале двадцатых чисел ноября 1920 г. по распоряжению Вятского губернского революционного трибунала епископ Вик­тор в связи с амнистией от 7 ноября освобожден от дальнейше­го содержания под стражей[120].

 

19 октября 1920 г. епископ Евсевий был назначен управ­ляющим Вятской епархией. 3 декабря 1920 г. его переместили на Уржумскую кафедру с сохранением за ним исполнения обя­занностей по временному управлению Вятской епархией. Одна­ко к месту своего служения владыка Евсевий не отправился, а развернул в городе Вятке кампанию в поддержку своей кандидатуры на возможных предстоящих выборах епархиального ар­хиерея. Этим он внес смуту и волнение среди духовенства и ве­рующих.

 

9 января 1921 г. по благословению патриарха Тихона Свя­щенный Синод, удовлетворяя просьбу епископа Уржумского Евсевия, освободил последнего от обязанностей по временно­му управлению Вятской епархией. Тогда же, временно управляющим Вятской епархией был назначен епископ Виктор[121].

 

После того как епископ Вятский и Слободской Никандр был переведён на Астраханскую кафедру, 10 мая 1921 г. Епар­хиальное Собрание решило просить патриарха Тихона повременить с назначением епархиального архиерея, так как, по оп­ределению Священного Собора РПЦ о епархиальном управле­нии, епархиальное собрание имеет право избирать епископа. До выборов временным управляющим был назначен епископ Вик­тор (Островидов)[122].

 

Епископ Евсевий, несмотря на его собственное желание оставить временное управление Вятской епархией, устраивал нелегальные собрания, агитировал верующих выдвигать хода­тайства перед патриархом о поддержке его кандидатуры на должность епархиального архиерея. Благочинническое собра­ние церквей г. Вятки обратилось к епископу Виктору с прось­бой сообщить патриарху протест против деятельности еп. Евсевия[123].

 

В фонде «Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей. Югославия» (дело «о положении Право­славной церкви в Советской России»), находящегося в настоящее время в Государственном архиве Российской Федерации, отложились сведения о том, что между епископами Виктором и Евсевием «всё время идут большие неприятности. Тот и другойв отсутствие пр-го Никандра управляли епархией»[124].

 

Также имеются другие, хотя и косвенные сведения, указывающие на разногласия между епископами Виктором и Евсевием и непопулярность последнего среди части верующих г. Вят­ки. Так, 12 апреля 1921 г. на имя епископа Слободского, управ­ляющего Вятской епархией Виктора, поступил доклад от при­ходского совета Предтеченскои церкви г. Вятки о том, что из храма был с публичным оскорблением выгнан епископ Евсе­вий, которому члены приходского совета отказали в возможно­сти совершать службы. В адрес Евсевия звучали слова о том, что «Владыка Евсевий, где так больной, а как глазами стрелять на молодых так не больной... Владыка Евсевий нам здесь страшно надоел и его надо гнать отсюда в шею». В обращении к епископу Виктору часть прихожан выражали доверие Евсевию и просили епископа Виктора прекратить подобные «без­образия» и отдать распоряжение о том, чтобы Евсевию разрешали служить, где он хочет[125].

 

Летом 1921 г.[126] Виктор (Островидов) уже имел титул епи­скопа Глазовского, викария Вятской епархии.

 

Епископ Виктор, по сведениям игумена Дамаскина (Ор­ловского), пользовался популярностью среди верующих. Он по­стоянно был в окружении народа, после каждого богослужения верующие провожали его до самой кельи в Трифоновом мона­стыре, задавая многочисленные вопросы, на которые епископ доброжелательно отвечал[127].

 

1922 г. для руководства и духовенства Русской Православ­ной Церкви стал решающим в определении принципиальной позиции по отношению к светской власти и её мероприятий, в первую очередь, к государственной кампании по изъятию цер­ковных ценностей.

 

В целом (за исключением единичных фактов) духовенство и верующие Вятской губернии лояльно восприняли кампанию по изъятию церковных ценностей. Руководство Вятской епар­хией и духовенство г. Вятки уже в первых числах марта 1922 г. заявили о своём лояльном отношении к кампании и практически содействовали в её реализации. По мере проведения кампа­нии в уездах, аналогичную позицию заняло и местное духовен­ство. Реализуя государственную кампанию по изъятию церков­ных ценностей, губернское партийно-советское руководство старалось избегать конфликтов с духовенством и верующими[128].

 

Одной из важных причин лояльного отношения духовен­ства и верующих к изъятию церковных ценностей явилось то обстоятельство, что в Вятской губернии епархиальным управ­лением не только не была организована рассылка по приходам послания патриарха Тихона, но и вообще факт существования такового был скрыт. Управляющий канцелярии епископа Павла протоиерей А.А. Попов объяснял это опозданием послания и тем, что оно «носит характер прежних посланий с их печаль­ными последствиями для духовенства». Эту информацию про­тоиерей А.А. Попов «по секрету» сообщил епископу Глазовскому Виктору (Островидову) и ознакомил его с содержанием послания. Это шаг А.А. Попова, на наш взгляд, можно рассмат­ривать в русле политики советской власти по вычленению и от­странению от руководства РПЦ оппозиционного к власти выс­шего духовенства. В условиях отсутствия вятского архиерея за­явление протоиерея А.А. Попова о неисполнении послания пат­риарха имело провокационный характер по отношению к попу­лярному и авторитетному в среде верующих епископу Виктору, отличавшемуся к тому же своей ортодоксальностью. Виктор Островидов в обстановке, когда подавляющее большинство священнослужителей лояльно восприняли кампанию по изъя­тию ценностей, откорректировал свою позицию по данному во­просу в соответствии с посланием патриарха от 28 февраля 1922 г.

 

Епископ Виктор не только поддержал послание патриарха по поводу декрета ВЦИК от 23 февраля 1922 г., но и в своём письме даже просил патриарха простить его, а также духовен­ство и верующих Вятской губернии за грех - лояльное отноше­ние к   государственной кампании по изъятию церковных ценностей.

 

Таким образом, из-за отсутствия организованного центра­лизованного распространения послания патриарха Тихона по приходам случаи непринятия духовенством и верующими госу­дарственной кампании по изъятию церковных ценностей могли основываться лишь на личной их трактовке происходящих со­бытий[129].

 

В ходе государственной кампании по изъятию церковных ценностей в среде духовенства и мирян произошёл раскол, ко­торый в мае 1922 г. вылился в захват обновленцами высшей церковной власти.

 

Временно исполняя обязанности управляющего делами Вятской епархии, епископ Виктор выразил позицию епархиаль­ного руководства по отношению к письму (от 31 мая) председа­теля обновленческого Высшего церковного управления Анто­нина (Грановского). В письме последнего сообщалось: «Фёдор Гаврилович Аникин, сейчас сидящий у меня, свидетельствует собою о Вашем сочувственном отношении к переменам церков­ных настроений. Со своей стороны свидетельствую Вам при­вет. Позволяю себе осведомить Вас о главном руководящем принципе Нового Церковного Строительства: ликвидация не только явных, но и потайных контрреволюционных тенденций, мир и содружество с Советской властью, прекращение всяких оппозиций ей и ликвидация патриарха Тихона, как ответствен­ного Вдохновителя непрекращающихся внутрицерковых оппо­зиционных ворчаний. Собор, на который возлагается эта лик­видация, предполагается созвать в половине августа. Делегаты собора должны явиться  на Собор с ясным и отчётливым сознанием этой церковно-политической задачи...[130]»

 

Епископ Виктор письменно доложил о сущности выше­указанного письма еп. Павлу и запросил у последнего разреше­ния о возможности командировать его в Москву с целью выяснения положения церковных дел[131]. Мы не обладаем достоверными сведениями, подтверждающими факт поездки еп. Викто­ра в Москву.

 

В протоколе допроса епископа Виктора от 5 октября 1922 г. так зафиксировано его отношение к обновленчеству: «при­знать В.Ц.У. я не могу по каноническим основаниям, но платформу на которой они стоят, во многом принимаю. И готов проводить ее в жизнь самостоятельно»[132].

 

Летом 1922 г. еп. Виктор в письменном обращении к вят­ской пастве разъяснил неканоническую сущность обновленче­ского учения и своё отношение к гражданской власти. Послед­нее, на наш взгляд, и является именно тем, что еп. Виктор при­нимал, как указано выше, в платформе обновленцев.

 

«БОЖИЕЮ МИЛОСТИЮВИКТОР, Епископ Глазовский, временно управляющий Вятской епархией, всей своей пастве возлюбленной желает премного радоваться о ГОСПОДЕ.

 

Милость, мир и благодать Божия всем чадам да умно­жится.

 

И когда Господь своими пречистыми устами сказал: «Ис­тинно, истинно говорю вам: «кто не входит дверями во двор овчий, но пролезает в другом месте, то вор и разбойник, а вхо­дящий дверми пастырь есть овцам». А Божественный Апо­стол Павел обращаясь к пастырям церкви Христовой, говорит: «знаю, что поотшествии моем войдут к вам волки лютые, не щадящие стада, и из вас самих (пастырей) возстанут люди, и станут говорить, превращая истину, чтобы увлечь за собой учеников. И так стойте на страже своей». (Деян.Х,3).

 

Други мои возлюбленные, это слово Господа и Его апосто­лов ныне к великой скорби нашей исполнилось в нашей Русской Православной Церкви. Дерзко отвергнув страх Божий, кажу­щиеся иерархами и иереями Церкви Христовой ... авив из себя группу лиц, вопреки благословения Святейшего Патриарха и Отца нашего Тихона, в настоящее время усиливаются само­званно,  самочинно,   воровски   ... захватитъ  управление РусскойЦеркви в свои руки, нагло объявляя себя каким-то временным комитетом по управлению делами Церкви Православной.

 

Как некогда богоотступники Корей, Дафан и Авирон воз-стали против оставленных Господом Моисея и Аарона, с целию захватить богодарованную им власть церковную, за что по-глатила их разверзшаяся под ними земля со всеми и сообщни­ками, так и сии нечистивые усиливаются возмутить верующих против Духом Святым поставленных пастырей, и разделить Церковь Христову присвояя себе им не пренодлежащее.

 

Вместо Богом преданного нам послушания по образу спасителънаго послушания самого Господа Нашего Иисуса Хри­ста, который послушлив был и до самой смерти, смерти же крестной, - сии избрали себе во образ падшего ... диавола, сво­ею гордостью сатанинскою вышедшего из послушания Богу, увлекшего за собой в погибель сонмы небожителей... «Так да будет и с сими мечтателями, то, что они оскверняют плоть (тело церкви), отвергают начальство, злословят высокие вла­сти. Это люди, отделившие себя от единства веры... духа нет в них. Это - безводные источники, облака и туманы гонимые бурею, люди обещавшие другим свободу в то же время, когда сами являются рабами тления. (Иуд.8, 20.2 Петра 1,7,9). И все они, именувшие себя «живою церквию», как сами впадают в самообольщение, так и других вводят в обман и заблуждение... людей плотских, не выносящих духовного подвига жизни, сбро­сивших с себя или желающих сбросить узы божественного ос­лушания всему церковному законоположению, преданному нам святыми богоносными отцами церкви через Вселенские и поме­стные соборы.

 

Други мои, умоляю вас, убоимся как и бы и нам нечаянно не сделаться подобно сим возмутителям отщепенцами от Церкви Божией в которой, как говорит апостол, ВСЕ КО БЛАГОЧЕСТИЮ И СПАСЕНИЮ НАШЕМУ, и вне послушания которой вечная погибель человеку, - да не случится с нами ни­когда хотя мы повинны бываем перед Церковью во многих гре­хах, однако все-таки составляем одно тело с нею, и вскормле­ны божественными ея догматами, и правила ея и постановле­ния будем всемерно стараться соблюдать, а не отметать, кчему стремится это новое соборище не достойных людей.

Производить в Церкви смятение и отделяться от той, которая поистине НЕ ИМЕЕТ НИКАКОЙ СКВЕРНЫ ИЛИ ПОРОКА (Ефес.У,27.), как в пределах веры, так и в отношении к поставленным правилам от начала века и доселе, - это свой­ственно лишь тем, которых вера извращена, жизнь неправиль­на и беззаконна, которые заживо мертвы, ибо лишены благо­дати Божией. Дело их не защищение истины, не оправдание Божественных законов, а отделение себя от единства веры, разрушение мира Церкви, которая не может терпеть никаких самочинных начинаний и противных правилам де...ний., и тако­го греха - греха разделения Церкви - по слову Иоана Златоуста загладить даже кровь мученичества.

 

А посему умоляем вас, возлюбленные во Христе братия и сестры, а наипаче вас, пастыри и соработники на ниве Господ­ней, отнюдь не следовать сему самозваному раскольническому соборищу, именующему себя «церковью живой», а в действи­тельности «трупу смердящему», и не иметь какого-либо ду­ховного общения со всеми безблагодатными лже-епископами и лже-просвитерами от сих самозванцев поставленными. Будем являть себя мужественными исповедниками ЕДИНОЙ ВСЕ­ЛЕНСКОЙ СОБОРНОЙ АПОСТОЛЬСКОЙ ЦЕРКВИ, твердо держась всех ея священных правил и божественных догматов. И особенно мы пастыри, да не преткнемся и не будем соблаз­ном в погибель врученной нам от Бога паствы нашей, помня слова Господни: «аще убо свет, иже в тебе тьма есть, то тьма колми (Мф.У.23.), и еще «аще соль обуяет, то чем осолятся миряне (Мф. У. 13).

 

Молю вас, братия, блюдитесь от тех, что производят распри и раздоры вопреки учению, коему научились вы и укло­няйтесь от них. Такие люди служат не Господу Иисусу Хри­сту, а своему чреву и ласкательством и красноречием прель­щают сердца простодушных. Ваше же послушание всем из­вестно, и радуются о вас, но желаю, чтобы вы мудры были во всем во благо и просты (чисты) для всякого зла. Бог же мира сокрушить сатану под ноги ваши вскоре.

Благодать Господа Нашего Иисуса Христа с вами. Аминь.

 

(Рим.Ху. 17-20.).

 

Посылая к вам, братия и други, сие мое послание, гово­рю вам: знайте, что оно касается чисто внутренней жизни церкви православной, а не гражданской внешней жизни ва­шей. В виду же того, что сама гражданская власть не вме­шивается во внутреннию жизнь Церкви, то и мы, занимаясь чисто церковным делом, обязаны в то оке время соблюдать должное отношение к гражданской власти исполняя все ея требования, касающиеся внешней жизни нашей, к чему и призываю я вас на основании слов самого Господа и божест­венных его апостолов, заповедовавших нам быть всегда по­корным всякому начальству. Ибо наша брань, всех верующих христиан, должна быть не с плотию и кровию, то есть не с врагами плотскими и не из-за каких либо земных интересов, но с начальством и властными и мироправителями тьмы века се­го, с духами злобы под небесными. 9а для сей войны воспримите себе не оружие вещественное, а лишь один «ЩИТ ВЕРЫ», в коем и сможете угасить все стрелы лукавого разженные. (Ефес. У1, 12-17.).

 

Не признаю епископам и не признаю иереям Христовым того, кто оскверненными руками к разорению веры возведен в начальники», - говорит Св. Василий Великий. Таковы и ныне те, которые не по неведению, но по властию вторгаются на епи­скопские кафедры, добровольно отвергая истину единой Все­ленской Церкви и вза... того, своим самочинством создавая раскол в недрах Русской Православной Церкви, к соблазну и погибели верующих»[133].

 

30 июня от центрального комитета «Живой церкви» в Вятскую епархию была направлена телеграмма, в которой предлагалось «организовать немедленно группы «Живой церк­ви» на основе признания справедливости социальной револю­ции и международного объединения трудящихся». Объеди­ниться предлагалось под лозунгами: «белый епископат, пре­свитерское управление и единая церковная касса». Здесь же со­общалось о необходимости выборов 3 делегатов от прогрессивного духовенства на предстоящий Первый организацион­ный всероссийский съезд группы «Живая церковь». 3 июля ос­вобождённый из-под стражи епископ Павел ознакомил с ука­занной телеграммой Виктора и благочинных[134].

 

Вятское ГПУ опасалось, что в результате выборов делега­тов на предстоящий Поместный собор от Вятской епархии мо­гут быть выбраны только приверженцы Тихона. По прошест­вии июня только Шубников, Утробин и Курочкин сочувствен­но откликнулись на реформы, предлагаемые ВЦУ, и публично объявили об этом в местной прессе. Двое последних в местной газете «Вятская Правда» в своих статьях призвали духовенство встать на сторону обновленческого движения и проводить об­новленческие идеи в жизнь в своих приходах.

 

Исполняющий обязанности по управлению Вятской епар­хией епископ Виктор отстранил их от исполнения должност­ных обязанностей в качестве священников и пригрозил отлуче­нием от церкви. И только вмешательство Епископа Павла, снявшего «запрещения» епископа Виктора с опальных священ­ников, на время уладило конфликт.

 

Остальные немногочисленные сторонники ВЦУ, по сведе­ниям Вят. ГПУ, боялись выразить свою симпатию к обновлен­цам из-за боязни осуждения их позиции епархиальным руково­дством и общественным мнением.

 

В июле 1922 г. из г. Вятки по губернии стала распростра­няться информация о том, что в Москве образовано ВЦУ и то, что его членов епископ Виктор (Островидов) охарактеризовал еретиками, с которыми православным не следует иметь отношения[135]. На собраниях духовенства распространялось посла­ние патриаршего местоблюстителя митрополита Агафангела Ярославского (от 5 (18) июня 1922 г.) о дальнейшей возможности автокефального существования церкви[136].

 

Для борьбы с обновленческими идеями под руководствомепископов Павла, Виктора, архимандрита Трифонова монасты­ря А. Дернова был создан нелегальный «Союз христианской молодёжи», деятельность которого была направлена на распространение идеи тихоновского течения церкви[137].

 

По замыслу вятского ГПУ, сплотить вокруг себя группу прогрессивного духовенства, обеспечить избрание на Помест­ный собор делегатов, лояльно относящихся к обновленчеству, должен был священник, пользующийся известностью и уваже­нием среди верующих. 21 августа 1922 г. на заседании прези­диума вятского губисполкома начальник вятского ГПУ Ремишевский сообщил о приезде откомандированного представите­ля ВЦУ Николая Гавриловича Утробина (священника с. Елгани Нолинского уезда). Утробин был охарактеризован как лицо, от­ветственное перед рабоче-крестьянским правительством за действия вятского духовенства. На этом же заседании в связи с ходатайством Ремишевского президиум губисполкома поста­новил отделу управления: выдать разрешение на проведение губернского собрания духовенства; зарегистрировать мандат ВЦУ (от 16 августа за № 611), выданный Н.Г. Утробину.

 

По прибытии Утробина в епархиальное управление, где им был предъявлен мандат ВЦУ, епископ Павел назначил соб­рание духовенства г. Вятки на 11 часов 24 августа. На собрании Утробин планировал ознакомить вятское духовенство с совре­менным положением дел в церкви, с принятыми на обновлен­ческом съезде резолюциями, с новой схемой церковного управ­ления. Вечером того же дня, под влиянием епископа Виктора, иеромонаха В. Пуссета и нескольких мирянок, вятский архие­рей оповестил священнослужителей о том, что собрание отме­няется и запрещается упоминание в молитвах патриарха Тихо­на. Утробину было предложено под угрозой лишения сана от­правиться в с. Елгани[138].

 

На следующий день, по сведениям Крутогорского, Утро­бин вновь явился к епископу Павлу и предложил ему письменно ответить на следующие вопросы:

 

·       признает ли он ВЦУ и подчиняется ли его распоря­жениям;

·       признаёт ли правомочие уполномоченного ВЦУ.

 

Прочитав вопросы, Павел потерял всякое самообладание. Кинул в лицо Утробина предложенные им вопросы и закричал: «Никакого ВЦУ не признаю и знать не хочу. С уполномочен­ным-еретиком не желаю иметь никаких сношений. Ты - свя­щенник подчинённой мне епархии. А раз так, немедленно уби­райся из города и отправляйся в свое село. Не послушаешь -запрещу священнослужение, извергну из сана! Запрещаю тебе приходить сюда. Не смей переступать и порога моей канцелярии»[139].

 

25 августа епископ Павел подготовил указ об объявлении временной автокефалии (самостоятельности) в Вятской епар­хии. Согласно указу уездные епископы должны были самостоя­тельно решать на месте все церковные дела. Епископ Виктор назначался руководителем церковными делами в Орловском уезде, где вводилась епископская кафедра. В его полномочия также входило временное руководство церковными делами в Глазовском уезде Вотской автономной области, осуществление судебных и бракоразводных функции в Вятском уезде, а также в уездах, где отсутствуют епископские кафедры. Должности епископов в Вятской епархии были замещены на трёх кафедрах: Вятской и Слободской - епископом Павлом; Яранской - епи­скопом Сергием; Глазовской - Виктором. Местожительством епископу Виктору был определён Трифонов монастырь г. Вятки[140].

 

Епископы Павел и Виктор распространили по всем храмам особую форму поминовения владыки - «О святейших право­славных вселенских патриархах и господине нашем архипасты­ре вятския автокефальныя церкви, преосвященнейшем епископе(имя рек)»[141].

 

26 августа 1922 г. на основании постановления (от 25 авгу­ста) губернского отдела ГПУ были арестованы «реакционныеруководители духовенства» - епископы Павел и Виктор[142] ко­торые в 1923 г. были в административном порядке высланы на три года в Нарымский край[143].

 

Находясь в ссылке, еп. Виктор продолжал в своих посла­ниях к вятской пастве характеризовать обновленцев «опасней­шими еретиками-антицерковниками»[144].

 

После возвращения в марте 1926 г. из ссылки епископов Павла и Виктора с каждого из них ОГПУ были взяты подписки о том, что до момента официальной регистрации Вятского епархиального управления «тихоновского» течения они обязу­ются не исполнять каких либо административно-организационных функций. За нарушение подписки епископы признавали законность привлечения их органами власти к ответственности[145].

 

По сведениям ОГПУ, вернувшиеся из ссылки епископы Виктор и Павел уже во время своих первых публичных выступ­лений воспринимались верующими «мучениками и гонимыми за веру православную». С появлением в Вятке указанных епи­скопов отмечена активизация борьбы (вплоть до самосудов) «тихоновской» части верующих против обновленцев. Епископ Павел при содействии епископа Виктора составил и пытался распространить по губернии послание, в котором звучали: при­зыв к духовенству и верующим быть солидарным с поведением митр. Петра Полянского; обращение к власти легализовать ти­хоновскую церковь, прекратить антирелигиозную и разрешить религиозную  агитацию. При  этом  епископы предостерегаливятское духовенство и верующих от участия в антисоветской и вообще политической деятельности[146].

 

По обвинению в нарушении данной органам власти под­писки, а именно присвоении административных функций, «идеологически враждебные советской власти» епископы Павел и Виктор 15 мая 1926 г.[147] были арестованы и переправлены в Москву, первоначально во Внутреннюю тюрьму ОГПУ, а затем в Бутырскую[148]. Примечательно, что в протоколе допроса от 16 мая 1926 г. епископ Виктор указал - «сочувствую Соввласти исогласен содействовать ее мероприятиям»[149].

 

Каких-либо конкретных фактов, подтверждающих его уча­стие в управление епархией, следствием выявлено не было. Ин­терес представляют показания еп. Виктора о своей деятельно­сти в Вятке после возвращения из ссылки:

 

«В предъявленном мне обвинении в содействии в преступ­лениях, предусмотренных ст. 57 УК, гр-ну Борисовскому я не признаю.

 

Со дня моего приезда в гор. Вятку я не принимал ни какого участия в церковной деятельности, за исключением отправле­ния богослужений.

 

В дела управления епархии я не вмешивался по-столъку – по-стольку был обязан подпиской не управлять епархией, и второе: являлся только лишь Викарием Вятской епархии, поче­му в области церковного управления я не имел ни каких админи­стративных прав. Никогда ни с какими антисоветскими проповедями я не выступал, т.к. считал неуместным в дела церкви вмешивать политику.

 

С самого приезда я чувствовал, что являюсь в гор. Вятке лишним епископом, постольку, поскольку здесь небыл архиепи­скоп Павел, и я искал случая как бы оставить г. Вятку, к мо­ему удалению из Вятки способствовал и архиеп. Павел.

 

В последних числах апреля месяца... в г. Вятку, по вызову архиеп. Павла из Глазова приезжал епископ Симеон, от которого я потом узнал, что он ему предложил очистить Глазовскую епархию и на его место назначит меня. Кроме этого, мне архиеп. Павел говорил лично сам, что он писал митрополиту Сергию о предоставлении мне самостоятельной кафедры и что он дал мне хорошую рекомендацию.

 

Некоторые действия архиепископа Павла мне казались очень резкими, как, например, всенародное покаяние обновлен­ческого духовенства при переходе на патриаршую платформу, на что я ему замечал, что так делать бы не следовало, но как лицо, подчиненное ему, ничего сделать не мог. О таком приеме я узнал от священников а не от него.

 

Однажды на квартире архиепископа Павла мне пришлось прочитать его послание, которое я нашел немного нетактич­ным (далее в скобках зачеркнуто - «Не знаю передал ли он куда либо это послание он мне лично не говорил).

 

Незадолго до ареста я получил письмо из г. Камышина от моей мамаши, из которого я узнал, что они находятся в очень тяжелых материальных условиях, в виду чего и решил поехать к ним для оказания помощи, и если б представит... к моему ужасу узнал, что оно уже ....авно передано в ГПУ, а ранее о нем я не слышал ни слова.

 

... хотел там остаться на постоянное жительство. 14 мая я собрался и поехал к ним, но по дороге, в Вологде был за­держан и доставлен в Вятку.

 

В день отъезда я ходил к архиепископу Павлу прощаться...

 

Все духовенство и миряне знают, что я как до ссылки в Нарымский край, так и по возвращении не принимал в управле­нии епархиальными делами хотя бы какими-либо советами. До ссылки я занимался исключительно бракоразводными делами. Тяготясь таким неестественным тяжелым положением в Вятке, а также не желая возбуждать народ против Владыки Павла, я объявил ему и народу, что еду на две недели посетить бедствующую восьмидесятилетнюю мамашу, умолчав о наме­рении совсем оставить Вятку»[150].

 

20 августа Особое Совещание Коллегии ОГПУ вынеслорешение по следственному делу: лишить Островидова Виктора Александровича права проживания в Москве, Ленинграде, Харькове, Киеве, Одессе, Ростове-на-Дону, Вятке и соответст­вующих губерниях, с прикреплением к определенному месту жительства на три года[151]. Епископ Виктор выбрал таким ме­стом город Глазов Вотской автономной области. По дороге из Москвы к Глазову владыка Виктор заехал в Нижний Новгород к Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию, последний дал ему поручение[152] временно руководить Вятской епархией вместо епископа Симона, переведённого в Чебоксары[153].

 

© А.Г. Поляков

© И.Е. Кожевников

Материал из книги - Поляков А.Г., Кожевников И.Е.

Виктор (Островидов) –  епископ Ижевский и Вотский. – Киров, 2009. – 160 с.

(ISBN 978-5-85908-167-7).

 

 

Примечания



[1]Для удобства изложения материала нами будет использоваться имя епископа Виктора актуальное для рассматриваемого в конкретном случае временного периода.

[2]Государственный архив Саратовской области (ГА СО). – Ф.135. – Оп.1. – Д.4652. – Л.1, 5об; Национальный архив Республики Татарстан (НА РТ). – Ф.10. – Оп.1. – Д.10043. – Л.264; НА РТ. – Ф.10. – Оп.1. – Д.9994. – Л.67об; НА РТ. – Ф.10. – Оп.1. – Д.10435. – Л.93об; НА РТ. – Ф.10. – Оп.1. – Д.10435. – Л.179 об.-180.

[3] ГА СО. – Ф.135. – Оп.1. – Д.4652. – Л.4об-5об.

[4]По состоянию на 1896 год.

[5] ГА СО. – Ф.135. – Оп.1. – Д.4652. – Л.5об.

[6] ГА СО. – Ф.135. – Оп.1. – Д.4652. – Л.1.

[7] ГА СО. – Ф.1132. – Оп.1. – Д.140. – Л.5.

[8] ГА СО. – Ф.1132. – Оп.1. – Д.140. – Л.6.

[9]Ковалева И. Письма святителя исповедника Виктора (Островидова) и Алексея Брусникина к священномученику Гермогену (Долганеву).// Богословский сборник.Выпуск X. – М., 2002. – С.287.

[10]Саратовские Епархиальные ведомости (СЕВ). – 1889. – No13 (15 июля). – С.393-394.

[11] СЕВ. – 1891. – No15 (1 августа). – С.327; СЕВ. – 1892. – No14 (15 июля). – С.337; СЕВ. – 1893. – No14 (15 июля). – С.366.

[12] ГА СО. – Ф.12. – Оп.1. – Д.6241. – Л.Обложка об., 8об.,16об.,24 об; ГАСО. – Ф.12. – Оп.1. – Д.6242. – Л.85-93.

[13] СЕВ. – 1894. – No13 (1 июля). – С.216-217; СЕВ. – 1895. – No13 (1 июля). – С.234; СЕВ.– 1896. –No14 (15 июля). – С.310; СЕВ. – 1897. – No13 (1 июля). – С.275; СЕВ. – 1898. – No14 (15 июля). – С.294.

[14] СНА РТ. – Ф.10. – Оп.1. – Д.10043. – Л.264 (аттестат воспитанника Саратовской духовной семинарии Островидова Константина).ЕВ. – 1899. – No14 (15 июля). – С.269.

[15] НА РТ. – Ф.10. – Оп.1. – Д.10043. – Л.264 (аттестат воспитанника Саратовской духовной семинарии Островидова Константина).

[16] Там же.

[17] Там же.

[18] ГА СО. – Ф.12. – Оп.1. – Д.6731. – Л.6.

[19] НА РТ. – Ф.10. – Оп.1. – Д.10043. – Л.262.

[20] Там же.

[21] НА РТ. – Ф.10. – Оп.1. – Д.9994. – Л.13-13об.,30,31,86об.,87. 22 НА РТ. – Ф.10. – Оп.1. – Д.10435. – Л.179об.,180.

[22] НА РТ. – Ф.10. – Оп.1. – Д.10435. – Л.179об.,180.

[23] НА РТ. – Ф.10. – Оп.1. – Д.10435. – Л.118об.,119,179об.,180.

[24] Православная Энциклопедия. Том 8. – М, 2004. – С.428.

[25]Отчет о состоянии Казанской Духовной Академии за 1902-1903 учебный год. – Казань, 1903. – С.49.

[26] НА РТ. – Ф.10. – Оп.1. – Д.10435. – Л.179об.-180.

[27]Отчет о состоянии Казанской Духовной Академии за 1902-1903 учебный год. – С.52.

[28] НА РТ. – Ф.10. – Оп.1. – Д.10435. – Л.100об.-101.

[29]Российский государственный исторический архив (РГИА). – Ф.802. – Оп.10-1909. – Д.606. – Л.2об.-3; РГИА. – Ф.815. – Оп.11-1909. – Д.34. – Л.42об.-43.

[30] Там же.

[31] Там же.

[32] РГИА. – Ф.802. – Оп.10-1909. – Д.606. – Л.2об.-3; РГИА. – Ф.815. – Оп.11-1909. – Д.34. – Л.42об.-43.

[33] СЕВ. – 1904. – No8 (15 апреля). – С.507.

[34] РГИА. – Ф.796. – Оп.184. – Д.2307. – Л.15.

[35] РГИА. – Ф.796. – Оп.184. – Д.2307. – Л.1об.

[36]ГА СО. – Ф.1132. – Оп.1. – Д.140. – Л.1-3; Ковалёва И. Письма святителя исповедника Виктора (Островидова)... – С.279.

[37] СЕВ. – 1904. – No13 (1 июля). – С.786.

[38] ГА СО. – Ф.1132. – Оп.1. – Д.140. – Л.2.

[39] ГА СО. – Ф.1132. – Оп.1. – Д.140. – Л.4.

[40] ГА СО. – Ф.1132. – Оп.1. – Д.140. – Л.8об.

[41] ГА СО. – Ф.1132. – Оп.1. – Д.140. – Л.3.

[42] ГА СО. – Ф.1132. – Оп.1. – Д.140. – Л.4об.,8.

[43] ГА СО. – Ф.1132. – Оп.1. – Д.140. – Л.8.

[44] СЕВ. – 1904. – No7 (1 апреля). – С.147.

[45] СЕВ. – 1904. – No10 (15 мая). – С.227.

[46] СЕВ. – 1904. – No10 (15 мая). – С.225.

[47] Там же. – С.226.

[48] СЕВ. – 1904. – No8 (15 апреля). – С.507.

[49] СЕВ. – 1904. – No7 (1 апреля). – С.451.

[50] СЕВ. – 1904. – No7 (1 апреля). – С.452.

[51]Там же; СЕВ. – 1904. – No8 (15 апреля). – С.507.

[52]Виктор (Островидов), иеромонах.«Недовольные люди» (по поводу героев М. Горького).Три лекции иеромонаха Виктора. – С.Пб., 1905. – 79 с.

[53] РГИА. – Ф.802. – Оп.10-1909. – Д.606. – Л.2об.-3; РГИА. – Ф.815. – Оп.11-1909. – Д.34. – Л.42об.-43.

[54]По другим сведениям дата назначения – 12 января.Возможно, разночтения связаны с тем, что архимандрит Леонид – начальник ИДМ, составлявший послужные списки членов мисси, (а дата и номер указа взяты именно оттуда), находясь за рубежом, указывал даты по григорианскому календарю.

[55]Епископа Гермогена (Долганёва).

[56] РГИА. – Ф.796. – Оп.186. – Д.5781. – Л.48об.-49; РГИА. – Ф.796. – Оп.186. – Д.5781. – Л.145об.-146; РГИА. – Ф.796. – Оп.186. – Д.5781. – Л.178об.-179; РГИА. – Ф.802. – Оп.10-1909. – Д.606. – Л.2об.-3; РГИА. – Ф.815. – Оп.11-1909. – Д.34. – Л.42об.-43.

[57] РГИА. – Ф.802. – Оп.10-1909. – Д.606. – Л.2об.-3; РГИА. – Ф.815. – Оп.11-1909. – Д.34. – Л.42об.-43.

[58] РГИА. – Ф.796. – Оп.186. – Д.5781. – Л.48об.-49; РГИА. – Ф.796. – Оп.186. – Д.5781. – Л.145об.-146; РГИА. – Ф.796. – Оп.186. – Д.5781. – Л.178об.-179.Даты, вполне возможно, указаны по новому стилю.

[59]Архив внешней политики Российской империи. – Ф.337/2. – Оп.873/1. – Д.592. – Лл.61; АВПРИ. – Ф.337/2. – Оп.873/1. – Д.592. – Л.67; АВПРИ. – Ф.337/2. – Оп.873/1. – Д.592. – Л.77.

[60] АВПРИ. – Ф.180. – Оп.517/2. – Д.4097. – Л.87об.-88.

[61] АВПРИ. – Ф.180. – Оп.517/2. – Д.4097. – Л.84.-84об.; АВПРИ. – Ф.337/2. – Оп.873/13. – Д.384. – Л.1об.-Л.4; АВПРИ. – Ф.337/2. – Оп.873/1. – Д.592. – Л.95-101.

[62]Никодим (Ротов), архимандрит.История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Глава IV. – Серпуховский Высоцкий мужской монастырь, – 1997. – С.332.

[63] ГА СО. – Ф.1132. – Оп.1. – Д.140. – Л.5-5об.; Ковалёва И. Письма святителя исповедника Виктора (Островидова)... – С.281,282.

[64] Церковные Ведомости. – 1908. – No 18-19 (6 мая). – С.157.

[65]Никодим (Ротов), архимандрит.История Русской Духовной Миссии... – С.332.

[66] Там же. – С.335.

[67]Виктор (Островидов), иеромонах. Иерусалимская миссия. – Харьков, 1909. – 28 с.

[68]Виктор (Островидов), иеромонах. Иерусалимская миссия. – С.6.

[69]Виктор (Островидов), иеромонах. Иерусалимская миссия. – С.5.

[70]Виктор (Островидов), иеромонах. Иерусалимская миссия. – С.10.

[71]Виктор (Островидов), иеромонах. Иерусалимская миссия. – С.11.

[72]Виктор (Островидов), иеромонах. Иерусалимская миссия. – С.14.

[73] РГИА. – Ф.796. – Оп.190. Ч.2. 1ст. 6отд. – Д.324. – Л.40-40об.

[74]Никодим (Ротов), архимандрит.История Русской Духовной Миссии... – С.332,335.

[75] АВПРИ. – Ф.142. – Оп.497. – Д.411. – Л.1; Церковные Ведомости. 1909. – No 4 (24 января). – С.20; РГИА. – Ф.802. – Оп.10-1909. – Д.606. – Л.3об.-4; РГИА. – Ф.815. – Оп.11- 1909. – Д.34. – Л.42об.-43.

[76] РГИА. – Ф.802. – Оп.10-1909. – Д.606. – Л.3об.-4; РГИА. – Ф.815. – Оп.11-1909. – Д.34. – Л.42об.-43.

[77] Там же.

[78] РГИА. – Ф.802. – Оп.10-1909. – Д.606. – Л.4об.-5; РГИА. – Ф.815. – Оп.11-1909. – Д.34.– Л.43об.-44.

[79] РГИА. – Ф.802. – Оп.10-1909. – Д.606. – Л.8.

[80] РГИА. – Ф.802. – Оп.10-1909. – Д.606. – Л.1.

[81] РГИА. – Ф.802. – Оп.10-1909. – Д.606. – Л.4об.-5,9; РГИА. – Ф.815. – Оп.11-1909. – Д.34. – Л.40,43об.-44.

[82] РГИА. – Ф.815. – Оп.11-1909. – Д.34. – Л.43об.-44.

[83] РГИА. – Ф.815. – Оп.11-1910. – Д.65. – Л.12; Церковные Ведомости. –1910. – No 48 (27 ноября). – С.443.

[84] ГА СО. – Ф.1132. – Оп.1. – Д.140. – Л.6.

[85]Ковалёва И. Письма святителя исповедника Виктора (Островидова)... – С.287.

[86]Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб). – Ф.19. – Оп.102. – Д.41. – Л.17,18,21об.-22,27об.-28.

[87] ЦГИА СПб. – Ф.1879. – Оп.1. – Д.12. – Л.1-23об.

[88] ЦГИА СПб. – Ф.1879. – Оп.1. – Д.12. – Л.24-35об.

[89] ЦГИА СПб. – Ф.1879. – Оп.1. – Д.9. – Л.6-20.

[90] ЦГИА СПб. – Ф.1879. – Оп.1. – Д.9. – Л.20.

[91] Фирсов С.Л. Время в судьбе: Святейший Сергий, Патриарх Московский и всея Руси (к вопросу о генезисе «сергианства» в русской церковной традиции ХХ века). – СПб, 1999. – С.28-30.

[92] Фирсов С.Л. Время в судьбе: Святейший Сергий... – С.32-33.

[93]Экклесиология – учение о церкви.

[94] См.: Сергий (Страгородский). Православное учение о спасении.// Труды Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Сергия. – Н.Новгород, 2007. – С.7-209.

[95] О сергианстве. Часть I. Свщм. Виктор Глазовский. Новые богословы // http://deistvo.chat.ru/s1.htm.

[96]Ответы Епископа Виктора Островидова на 15 вопросов ОГПУ по поводу «воззвания» митрополита Сергия от 29 июля 1927 г. // Материалы по вопросу о канонизации епископа Виктора (Островидова). На январь 2009 г. материалы находились в виде россыпи в Вятском епархиальном архиве, в папке под заглавием: «Епископ Виктор (Островидов)» (документ на 5 стр., рукопись; вопросы ОГПУ на 1 стр., машинопись).Впервые документ под названием «Ответы Преосвященного Виктора, епископа Ижевского и Вотского (он же Глазовский) на 15 вопросов ОГПУ по поводу «воззвания» митрополита Сергия от 29 июля 1927 года» был опубликован в «Вестнике ПСТГУ II: История. История Русской Православной Церкви. – 2006. – Вып. 3 (20). – С. 136–147». Смысл содержания цитируемого нами документа и опубликованного идентично.Вместе с тем имеются различная редакция (в сторону смягчения) некоторых формулировок, а также пропуск части текста в опубликованном документе о притеснениях в карьерном росте Виктора Островидова со стороны Сергия Страгородского, связанных с критикой в адрес Сергия в статье «Новые богословы».

[97] О сергианстве. Часть I. Свщм. Виктор Глазовский. Новые богословы // http://deistvo.chat.ru/s1.htm.

[98]Виктор (Островидов), иеромонах.«Недовольные люди» (по поводу героев М. Горько- го).Три лекции иеромонаха Виктора. – С.Пб, 1905. – С.79.

[99]Виктор (Островидов), иеромонах.Заметка о человеке иеромонаха Виктора. – С.Пб., 1905. – 31 с.; Виктор (Островидов), иеромонах. «Недовольные люди» (по поводу героев М. Горького).Три лекции иеромонаха Виктора. – С.Пб., 1905. – 79 с.; О сергианстве. Часть I. Свщм. Виктор Глазовский. Новые богословы // http://deistvo.chat.ru/s1.htm.

[100]Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве церковной власти. 1917-1943 гг. / Сост.М.Е. Губонин. – М., 1994. – С.840-841,895.

[101]Ответы Епископа Виктора Островидова на 15 вопросов ОГПУ по поводу «воззвания» митрополита Сергия от 29 июля 1927 г. // Материалы по вопросу о канонизации епископа Виктора (Островидова).

[102] Там же.

[103]ЦГИА СПб. – Ф.678. – Оп.1. – Д.426. – Л.13.

[104] РГИА. – Ф.815. – Оп.14. – Д.160. – Л.144,177.

[105] РГИА. – Ф.815. – Оп.14. – Д.160. – Л.145.

[106] РГИА. – Ф.815. – Оп.14. – Д.160. – Л.168.

[107] РГИА. – Ф.815. – Оп.14. – Д.160. – Л.182.

[108] РГИА. – Ф.815. – Оп.14. – Д.160. – Л.179,181.

[109] РГИА. – Ф.815. – Оп.14. – Д.161. – Л.15об.

[110] http://www.sedmitza.ru/text/432431.html

[111] РГИА. – Ф.815. – Оп.14. – Д.162. – Л.85.

[112] РГИА. – Ф.815. – Оп.14. – Д.162. – Л.85об.

[113]Государственный архив Кировской области (ГА КО). – Ф.Р-875. – Оп.4. – Д.2. – Л.230 об.

[114] Поляков. А.Г. Русская православная церковь и светская власть в 1917 – середине 1920- х гг.(на материалах Вятской губернии). – Киров, 2007. – С.64-65; ГА КО. – Ф.Р-875.- Оп.4. – Д.2. – Л.236.

[115] ГА КО. – Ф.Р-875. – Оп.4. – Д.2. – Л.236.

[116] Поляков А.Г. Русская православная церковь и светская власть в 1917 – середине 1920- х гг.(на материалах Вятской губернии). – С.64-65; ГАКО. – Ф.Р-875. – Оп.4. – Д.2. – Л.236.

[117] Шишкин М.С. Вятские епархиальные архиереи в 1920 – 1923 годах. // Европейский Север в культурно-историческом процессе (К 625-летию г. Кирова): Материалы международ, конф. – Киров, 1999. – С.265-271.

[118] Бадьин В.М. Вятская епархия в 1917-1941 гг. // Очерки истории Вятской епархии (1657-2007): 350 лет Вятской епархии. – Вятка, 2007. – С.384.

[119] Поляков А.Г. Личность епископа Виктора Островидова в системе церковно-государственных отношений в Вятской губернии (1920 – лето 1922 гг.). // Самобытная Вятка: история и культура. Сборник научных трудов. / Отв. ред. А.Г. Поляков. – Киров, 2008. – С.138-147; Поляков А.Г. Религиозно-политические взгляды епископа Виктора Островидова в 1920-1927 гг.// Религии народов Вятского края. Учебно-справочное пособие. / Отв. ред. А.Г. Поляков. – Киров, 2009. – С.80-89; Письмо епископа Островидова. // Вятская правда. – 1920. – No52 (2 июля). – С.4;

[120] Освобождение епископа. // Вятская правда. – 1920. – No174 (24 ноября). – С.2.

[121]Государственный архив социально-политической истории Кировской области (ГАС- ПИ КО). – Ф.6799. – Оп.3. – Д.Су-3708.Т.1. – Л.358.

[122] ГАКО. – Ф.248. – Оп.1. – Д.82. – Л.10-16.

[123] ГАКО. – Ф.248. – Оп.1. – Д.82. – Л.10-16.

[124]Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). – Р-6343. – Оп.1. – Д.263. – Л.113-121об.

[125] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.3. – Д.Су-3708.Т.1. – Л.25-32.

[126]Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). – Р-6343. – Оп.1. – Д.263. – Л.113-121об.

[127]Житие исповедника Виктора, епископа Глазовского, викария Вятской епархии / Свято - Троицкий женский монастырь Вятской епархии. – Люберцы, 2000. – С.12.

[128] Подробнее см.: Поляков А.Г. Русская православная церковь и светская власть в 1917 – середине 1920-х гг.(на материалах Вятской губернии). – С.79-92.

[129] Поляков А.Г. Русская православная церковь и светская власть в 1917 – середине 1920- х гг.(на материалах Вятской губернии). – С.85-87.

[130] ГАСПИ КО. – Оп. 3. – Д.СУ-3708.Т.1. – Л.137; Житие исповедника Виктора, епископа Глазовского, викария Вятской епархии. – С.13-14.

[131]Вятский епархиальный архив (ВЕА). – Ф.13. – Оп.1. – Д.1. – Л.4.

[132] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.3. – Д.Су-3708.Т.1. – Л.342-343об.

[133] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.3. – Д.Су-3708.Т.1. – Л.112-112а.

[134]Житие исповедника Виктора, епископа Глазовского, викария Вятской епархии. – С.16.

[135] ГАКО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.304. – Л.6.

[136] Поляков А.Г. Русская православная церковь и светская власть в 1917 – середине 1920- х гг.(на материалах Вятской губернии). – С.94; ГАКО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.304. – Л.6; ГАКО. – Ф.Р-875. – Оп.4. – Д.15. – Л.6-7; ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.3. – Д.Су-3708.Т.1. – Л.1б-1б об.

[137] ГАСПИ КО. – Ф. 6799. – Оп.9. – Д.Су-11397.Т.3. – Л.2.

[138] Поляков А.Г. Русская православная церковь и светская власть в 1917 – середине 1920- х гг.(на материалах Вятской губернии). – С.95; ГАКО. – Р-875. – Оп.4. – Д.15. – Л.7; ГА- КО. – Р-875. – Оп.4. – Д.12. – Л.38; ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.9. – Д.Су-11383. – Л.55- 56об.; ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.3. – Д.Су-3708.Т.1. – Л.247об.,250.

[139] Поляков А.Г. Русская православная церковь и светская власть в 1917 – середине 1920- х гг.(на материалах Вятской губернии). – С.96.

[140] Поляков А.Г. Русская православная церковь и светская власть в 1917 – середине 1920- х гг.(на материалах Вятской губернии). – С.96; ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.3. – Д.Су- 3708. Т.1. – Л.280.

[141] Поляков А.Г. Русская православная церковь и светская власть в 1917 – середине 1920-х гг.(на материалах Вятской губернии). – С.96-97.

[142] Поляков А.Г. Русская православная церковь и светская власть в 1917 – середине 1920- х гг.(на материалах Вятской губернии). – С.97-98; ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.3. – Д.Су- 3708.Т.1. – Л.1б-1б об.

[143] Поляков А.Г. Русская православная церковь и светская власть в 1917 – середине 1920- х гг.(на материалах Вятской губернии). – С.97-98; ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.3. – Д.Су- 3708.Т.1. – Л.1б-1б об.

[144] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.9. – Д.Су-11383. – Л.69.

[145] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.9. – Д.Су-11383. – Л.5-6.

[146] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.9. – Д.Су-11383. Т.2. – Л.1-2об,4.

[147] Бадьин В.М. Вятская епархия в 1917-1941 гг.// Очерки истории Вятской епархии... – С.408.

[148]Житие исповедника Виктора, епископа Глазовского, викария Вятской епархии. – С.26.

[149] ГАСПИ КО. – Ф. 6799. – Оп. 9. – Д.СУ-11383. – Л.147.

[150] ГАСПИ КО. – Ф. 6799. – Оп. 9. – Д.СУ-11383. – Л.147-148об.

[151] Православная Энциклопедия. Том VIII. – М., 2004. – С.430.

[152] Поручение датировано 6/19 августа 1926 года.

[153] Бадьин В.М. Вятская епархия в 1917-1941 гг.// Очерки истории Вятской епархии... – С.409.


Авторы: Кожевников, Иван Евгеньевич, Поляков, Алексей Геннадьевич

версия для печати